он считал, что «русский музыкант» представляет культуру отжившего сентиментализма, чуждую героическим порывам грубых викингов.
Что означают эти непонятные придушенные звуки, может быть, это Иван снова затевает свои мужицкие игры? Сначала этот нелюдимый и дикий с виду, несмотря на очки, мальчик смешил его своими непомерными амбициями – непременно убить коменданта Дубков, но с каждым днем действия его становились все более обдуманными и дерзкими. Вчера он стрелял в него, а попал в обозную лошадь, жующую из торбы овес: очки у бедняги, наверное, упали с носа, когда он целился. Возможности у Ивана были ограниченные – пистолет да зубы, очевидно, острые: по деревне ходили слухи, что есть в нем что-то волчье. Конечно, этот парень умен и храбр, однако, вряд ли он способен на военную хитрость. Но кому-то ведь понадобилось затевать эту глупую игру с голосами? Впрочем, глупой называть ее рано. Скорее это тактическая комбинация врага, который хочет отыграться за провал группы Симакова. Ему надо быть настороже: чудики, которые целят в него, а попадают в лошадь, обычно непредсказуемы. Но так даже веселее, когда не знаешь, откуда ждать пули. Вывести его из равновесия или напугать чем-либо было невозможно. По старой привычке, привитой ему еще дедом, он сознательно подвергал себя каждодневному риску и тем утверждался в собственных глазах. Когда наступало временное затишье и гномы почти не высовывались из своих барсучьих нор, он звал к себе унылого старосту и предлагал ему сыграть в русскую рулетку.
– Вот видишь в барабане одна пуля, – говорил он, – сначала кручу я, а потом ты, хочешь рискнуть, старик?
– Я, ваше благородие, к таким играм неспособный, – отговаривался Савелий Петров, делая вид, что не замечает презрительной усмешки лейтенанта.
– Где же твоя хваленая русская удаль? – с ухмылкой вопрошал Карл Диц и откровенно признавался ему, – мне скучно, мужик, веди сюда ваше «Светлое будущее»
Петров приводил к нему очередного подростка, которого лейтенант снабжал маленьким дамским пистолетом и обоймой блестящих желтых патронов:
– Сможешь ранить меня, получишь сто марок, а убьешь, никто тебе за это ничего не сделает, – напутствовал он парня. Дуэлянты выходили на майдан и расходились. Причем Диц был безоружен. После недолгой, беспорядочной или выборочной пальбы (в зависимости от того насколько был напуган подросток), когда юный дуэлянт целил в лейтенанта, а попадал в зазевавшуюся бабу или деревенскую собаку путающуюся под ногами, он отрешенно садился на талый пригорок и, хныкая, сдавался на милость победителя. Лейтенант давал неудачливому подростку десять оккупационных марок и отпускал с миром. Его рисковый баланс на время был восстановлен. Крепкие на вид подростки не представляли для него серьезной опасности. Даже когда он прямо шел под пули никто из них так ни разу и не попал в него. Только однажды один парнишка по имени
