приподнятые уголки губ придавали лицу хищное выражение. Несмотря на звериный оскал и угрюмый вид, он не производил отталкивающего впечатления, вероятно, из-за глаз, излучавших лучезарный свет и доброту.
Парень отказался от вознаграждения в случае удачного исхода дуэли и Диц понял, что этот экземпляр вырождающейся русской популяции хочет ухлопать его из идеологических соображений.
Идеологических болванов, исповедующих расовую теорию, он ненавидел в армии. Дед учил его, что никакой идеологии в реальной жизни нет, а есть только мораль рабов и мораль господ. «Все, что между этим категориями придумано намеренно для оболванивания масс, в чем так удачно преуспел ничтожный ефрейтор».
Диц убедился на собственном опыте: идеологические бойцы впадают в панику при первых же трудностях на фронте. Он уже имел удовольствие видеть фанатов, которые ломались как спички в холодную зиму под Сталинградом.
Но где-то он уже видел этого неуклюжего парня в очках. У него был сильнейший минус: с таким зрением только в мечту свою стрелять – затаенную. Диц узнал его: это был сын старосты Савелия Петрова. Можно было, конечно, догадаться об этом по фамилии, но у русских ведь каждый второй Петров или Иванов, а он еще не совсем хорошо разбирается в именах. Вместе со своим недалеким и предупредительным во всех отношениях папашей этот неказистый юноша делал как-то ремонт в его альковной спальне. Ему, очевидно, не очень нравилось это скучное занятие, и пугливый отец все время горячо убеждал его уняться, ласково называя «Ванюша»
Лейтенант призвал Петрова в канцелярию и сказал ему с наигранным упреком:
– Почему твой сын хочет моей смерти, старик, разве я мало сделал тебе хорошего?
– Ему просто скучно сидеть дома, – виновато засуетился Савелий, – гоните его, пожалуйста, в шею, Ваше благородие. Он у меня один, а двое старших погибли еще до войны.
Петров был раскулачен в годы коллективизации и, не желая идти этапом в Сибирь, скрылся с сыновьями в лесу. Он жил в сырой душной землянке почти десять лет, пока советская власть не простила его. Жена у него умерла от родов в глухой непролазной чаще, а старших детей задрал медведь. Петров совсем одичал в своем мрачном изгнании и почти сырьем поедал всякую лесную живность. Его младший сын Иван, родившийся в лесу, похож был на звереныша, и говорят даже, дружил с волками. Несомненно, Петров сгинул бы в лесу в суровую русскую зиму, но один из сердобольных сельчан, проведав, где именно он окопался, довольно долго приносил ему спички, еду и теплую одежду.
Лейтенант дал Ивану пистолет системы «Вальтер» и заключил с ним джентльменское соглашение.
– Я даю команду своим людям не трогать тебя, ни под каким предлогом, а ты даешь мне слово мужчины, что будешь стрелять по мне лишь по одной пуле в день. За мной остается один выстрел, но только после того как ты израсходуешь всю
