к нему жрец. – Знай, что ты полностью во власти Текущего! Помни и не забывай об этом!
Похоже, жрец привык к тому, что посетители храма восхищаются статуей. И когда Пескарь повел себя так же, как обычный прихожанин, тот немного успокоился. Страх его начал проходить – по крайней мере он понял, что захватчики не собираются убивать его на месте.
– В любой миг Текущий может покарать вас, разрушителей мирных городов, убийц женщин и детей, осквернителей святости домашнего очага!
– Ты уже второй раз называешь жителей Доса мирными, – с раздражением ответил Пескарь. – Хотя всем известно, что вы сами – грабители и пираты.
– Мореходы Раадоса нападали на корабли Кадма, это верно, – сказал жрец противным тоном всезнайки. – Но не мы первые начали эту войну! Кадмийцы еще раньше стали топить корабли, идущие в Дос.
– Неправда! – выкрикнул Увалень.
– Нет, правда! – по-детски возразил Пеликан. – Раадос лежит на выходе из Кадмийского залива, и морякам других городов и стран незачем терять два лишних дня, чтобы плыть в Кадм и обратно, если они могут здесь обменять свои богатства на все те же товары, что есть там. Поэтому кадмийцы издревле завидуют нам, раадосцам, и всячески очерняют и притесняют.
– Но вы грабите и корабли других городов, не только кадмийские, – припомнил Пескарь.
– Раадосцы не грабят, а берут подать за проход через свои воды, – стоял на своём жрец. – За то, что мы охраняем торговцев от настоящих пиратов: таглакских налётчиков и душегубов из Кадма.
– С чего это мы должны тебе верить? – подозрительно спросил Увалень.
– Каждый пират скажет, что он никого не грабил, а лишь защищался от напавших на него торговцев, если его припереть к стенке, – поддержал Пескарь.
– Вы вольны верить, во что хотите, – свысока заявил жрец. – Но от этого правда не перестанет быть правдой!
– Все вы, чужаки, странные, – пробурчал Увалень. – Говорите-говорите, и не поймешь, не то правда, не то врёте или хвастаетесь. Вот мы, воины Грома, всегда говорим правду. Нам просто незачем изворачиваться. Если мы говорим, что наша фаланга непобедима, то это потому, что нас никому ещё не удалось одолеть в открытом бою. А не потому, что нам так хочется.
– Пойдем, Увалень, – сказал Пескарь. – Да, вот ещё, жрец! – он вытащил из кармашка на поясе медную монетку, которую выиграл у Копера. – Возьми, это мое подношение Текущему. Я дал бы больше, но у меня больше никаких сокровищ нет.
Пеликан недоверчиво принял жертву.
– Текущий, Милосердный к морякам, принимает твое подношение, – положенной формулой ответил он. – Да будет на тебе его благословение.
Молодые воины направились к выходу из храма, когда путь их прервало неожиданное движение справа, за колоннами.
– Подожди, воин! – услышал Пескарь взволнованный, но храбрый женский голос. Он даже схватился было за рукоять меча, но потом отпустил ее. – Ты правда сын царя Города-в-Долине?
