слишком мерзкой, чтобы ее пересказывать. К тому же лучше не портить отношения между Цирцеей и Гастоном. Что ни говори, но Гастон должен быть шафером у них на свадьбе. Да, Гастон был жесток, коварен, обладал скверным характером – но при этом оставался самым близким другом Принца. И как лучший друг, он должен был стоять рядом с ним в день его свадьбы.
Кроме того, было и кое-что еще. Принцу доставит удовольствие видеть, как Гастон будет кипеть от зависти, вынужденный следить за бракосочетанием, зная, что его попытка подорвать веру Принца в Цирцею провалилась и ему самому никогда не заполучить эту девушку. Да, за этим будет весьма приятно наблюдать. А после свадьбы можно будет услать Гастона куда-нибудь подальше с каким-нибудь поручением. С очень мелким для его положения поручением – пусть научится впредь не совать свой нос, куда его не просят.
Впрочем, кто, на самом деле, мог бы обвинить Гастона за попытку увести у Принца Цирцею? Она была прелестнейшей из всех девушек, каких он когда-либо встречал, а Гастон просто воздал должное ее красоте и потерял голову.
Нет, это, если вдуматься, на самом деле очень забавно – Гастон, князь Никто, пытается увести у него Цирцею! Но какая девушка клюнет на простолюдина – неважно, насколько близким другом королевской семьи он при этом считается, – если она может заполучить настоящего принца, который со временем станет королем этих земель?
Принц решил забыть про этот курьезный случай и переключиться на то, что любил больше всего на свете, – охотиться, выпивать, транжирить собранные со своих владений деньги и волочиться за девушками.
Ну да, была еще Цирцея, но Принц любил ее примерно так же, как свой замок или свою конюшню с прекрасными рысаками. Цирцея была самым прелестным созданием, и Принц ценил ее как жемчужину, способную украсить его самого и его королевство. «Так будет благоразумнее всего», – думал Принц и прекрасно себя при этом чувствовал.
Он строил планы относительно своей женитьбы, невзирая на то, что Гастон продолжал копаться в родословной Цирцеи. Не проходило дня, чтобы он не возвращался к этой теме.
– Ей-ей, ты начинаешь утомлять меня, Гастон! Все болтаешь об этой свинской ферме так, будто это действительно правда. Когда ты уже успокоишься?
Но Гастон не отставал:
– Поедем со мной, дружище, и сам все увидишь!
Проехав несколько миль, они добрались до маленькой фермы, приютившейся за лесом у заброшенной тропы.
Там была его Цирцея. Она стояла в загоне и кормила свиней, подол ее простого белого платья был запачкан грязью. Волосы Цирцеи казались потускневшими, а щеки раскраснелись от тяжелой работы. Она, вероятно, почувствовала, что на нее смотрят, потому что подняла голову, увидела гримасу отвращения на лице своего любимого, и окаменела от стыда и страха.
Цирцея выронила ведро и продолжала стоять, глядя на двух мужчин.
Она не проронила ни слова.
– Вылезай сюда! Разве так нужно встречать гостей? – грубо окликнул ее Принц.
Цирцея
