«Мы им нужны, без нас они фуфло пафлюжное!», его не слышали. Короче, кутерьма уже тянула на фарс.
– Хочешь, будем на пару бачковыми? – хитро улыбнулся Антону земной человек Иван.
– Что? – после звукового залпа у Петрова еще крепко сидели бананы в ушах.
…От «продюсера» по биохимии Антону, как он тогда верил, удалось откреститься безболезненно. Вовремя сообразил, что его фаршируют, вовремя спрыгнул… Но далее в его жизни настал глубокий прайм-тайм. Надо оценивать себя здраво – тридцать два года, умеренно мобильный бабник, конечно, всегда есть та, которая с утра посуду на кухне моет, конечно, свыше, чем две параллельные подруги, это чересчур… и тут он втрескался по кингстоны, словно цельная личность. Вплоть до трехчасового патрулирования у подъезда с букетом задушенных гвоздик, вплоть до ужина в ресторане на всю зарплату, вплоть до дрожи в поджилках. И ведь огреб взаимность по полной. Не передать посторонним, что они вытворяли с раскладным диваном. Диван кипел и пылал, и это самые пресные откровения. Они вывернули диван наизнанку, они взрывали подушки и превращали простыни в мускусный пот. А потом она вдруг: «Мой прежний парень требует откат…» И пожелтели осеннее глаза Антона, не пацан, прокумарил, что влип в мельницу… Кстати, Настя стала первой жабой, которую открытие Антохи превратило в навсегда спящую красавицу…
– Я говорю, давай на пару кормовые бачки носить, какое ни есть развлечение. К тому же бачковых высасывают последними…
– В смысле?
– А ты думаешь, на фига нас здесь мурыжат? Это не тюрьма, а загон для скота. Нас пасут, а дальше приходит голый Вася и хлещет нашу кровь галлонами из яремного горлышка. Компот потому и пить нельзя, что он морковный. В морковке уйма каротина, а каротин ужас как для крови полезный.
Но не за мятежным Серегой, как выяснилось, явились двое настырных приятелей в серой форме. Разрезав толпу, будто торпеда зыбь волны, они вышли на Антона с точностью наводки по спутниковому маршрутизатору.
– Кажется, ты здесь нашел друзей, – оскалился страж порядка, защелкивая наручники на руках Антона, – попрощайся.
Служивые конвоировали Антона вполне земным порядком, один спереди, другой сзади, елки расступались, а готическое диво с островерхими башнями росло и росло в масштабе, пока не заняло половину обозримого мира. Замок никак не мог быть декорацией, сквозь узкие бойницы пробивался вполне реальный свет, где старомодно факельный, а где и лабораторно неоновый, по каменной кладке ползли вверх лохматые бороды дикого хмеля, а в щелях меж камнями ютился седой мох. Только вот ведущая к памятнику зодчества дорога, с честными колдобинами и лужами, не украшалась обычными для глубинки колеями.
У подъемных ворот порядок движения конвоя вдруг был нарушен. Из ниоткуда посреди дороги возник студеный вихрь, закружил юлой и хлестнул по троице доподлинными колючими снежинками, в центре вихря материализовался импозантный человеческий
