закрыла глаза. Ничего не увидела, кроме слепящих, пульсирующих разноцветных пятен.
28 августа. Видимо, из-за того, что распогодилось, вокруг довольно активно прорезаются признаки очнувшейся от небытия жизни. Мотаются туда-сюда вертолеты. Ночью по протоке прошла моторка. Где-то стреляли. На четвереньках заползла на уступ, где мы спасались от селя – захотелось оглядеться. Да так и осталась там до самой темноты. Впервые за все время пребывания здесь разглядела окружающее и обалдела от красоты и простора. За спиной – голубые гольцы, внизу, у подножья сопки – начавшие желтеть лиственницы и бурое мелколесье. Дальше серебрится гладь притихшей реки. За ней, за путаницей проток и островов – озеро, а за ним, до полной размытости горизонта и неба – тундра. И все это упаковано в чистейший, до неправдоподобия прозрачный воздух. Сквозь который, кажется, видна каждая песчинка на острове. После бесконечно долгой дождливой серятины все переполнено красками и звуками. Свистят, трубят, трещат, крякают, хлопают крыльями, стонут и квохчут птицы. Оказывается, их здесь несметное количество.
На закате со стороны озера поплыли через протоку на остров лоси. Когда они вышли на сушу, я разглядела – лосиха и лосенок. Они долго стояли неподвижно, прислушиваясь к чему-то, потом вошли в воду и поплыли к нашему берегу. Золотисто-малиновый след их движения почему-то долго не погасал, и мне показалось, что я уже видела все это – не то во сне, не то в какой-то другой жизни.
30 августа. Ночью думала о том, что мы не могли с тобой не встретиться. Потом приснился жуткий сон – не хочется даже вспоминать.
Несмотря на сон, я уверена – ты дошел. И скоро вернешься. Приедет Сергей. Сергей славный, и стихи у него хорошие – чистые и простые. Опухоль начинает спадать.
1 сентября. Если сюда кто-нибудь „мимоходом-ненароком“ заглянет, увидит меня и еще, не дай бог, потребует документы, сколько сразу отыщется для вопрошающего ошеломляющих неожиданностей. Брошенная черт знает где женщина – раз. Красивая – два. Абсолютно беспомощная – три. Журналистка с высшим экономическим – четыре. На ушах серьги стоимостью миллионов в десять. Без ружья и собаки. Да еще всерьез раздумывает над тем – стоит ли отсюда сбегать или не стоит.
Кажется, я начинаю приходить в себя. Завтра ты должен вернуться. В крайнем случае – послезавтра».
«Я не вернулся ни завтра, ни послезавтра. Я вообще там больше не появился. Череда трагических случайностей, начиная с климатических особенностей этого проклятого лета, и кончая страшными поступками людей, которые никогда не должны были появляться ни на моем, ни на ее пути, с абсолютно четкой очевидностью обозначили преднамеренный замысел судьбы, которая не оставила нам ни малейшего шанса. На крутом подскальном срезе при спуске в очередной распадок, который легко было бы обойти, не будь на склоне непроходимого месива камней и глины, стронуть с места которое хватило бы чиха, я самым непростительным образом не рассчитал расстояние до ближайшей опоры и через несколько секунд оказался погребенным
