видимо, подсобные или складские помещения, на содержимое которых не позарились даже вездесущие мародеры.
Примерно посередине коридора Кольцов неожиданно остановился, направив луч фонаря в короткое, буквально метра в три, ответвление-аппендикс, заканчивающееся массивной дверью со штурвалом ригельного замка по центру:
– Ну, похоже, мы на месте. Согласно все тому же типовому проекту, это было местным бомбоубежищем, где ученики собирались пережить ядерный удар коварных империалистов, – Вадима слегка покоробил излишне циничный тон начальника. – Правда, переживать им пришлось кое-что иное, хоть и весьма близкое по сути… и показаниям дозиметров. – Дмитрий подергал штурвал и требовательно протянул назад руку: – Ясно, военрук смазать забыл, лопух. Ладно, давай струмент.
Никонов молча поставил сумку на пол, вжикнул змейкой и вытащил короткий ломик с загнутыми и сплющенными концами, захваченный предусмотрительным майором. Продев его в отверстие штурвала, Дмитрий поудобнее перехватил «фомку» и напряг мышцы, потихоньку усиливая нажим. Несколько секунд ничего не происходило (если, конечно, не считать за происходящее сдавленное сопение и мат ведущего противоборство с замком майора), затем в глубине двери что-то глухо клацнуло, и кремальера резко провернулась на пол-оборота, едва не уронив Кольцова на сырой, регулярно подтапливаемый паводками пол. Дверь, издав душераздирающий металлический стон, приоткрылась, отойдя от мощного, вделанного в бетонную стену косяка сантиметров на пять. Майор с видом победителя обернулся к товарищу:
– Видал? Как глаголет народная мудрость, нет той крепости, которую большевики не превратят в краеведческий музей. А ты говорил, не откроем…
Никонов послушно улыбнулся. Ничего подобного он, ясное дело, не говорил, однако спорить со старшим, с которым он, к слову, познакомился всего за два дня до «командировки», не собирался. Тем более, циничный Кольцов, о котором в родной «конторе» ходили чуть ли не легенды, ему определенно нравился. Было в этом тридцатипятилетнем майоре нечто такое, чем не мог похвастаться сам Вадим. Какая-то спокойная уверенность в собственных силах, непостижимым образом уживающаяся с внешней бесшабашностью, что ли? Или поразительное равнодушие к поступающим сверху приказам (об этом тоже говорили), которые он тем не менее всегда ухитрялся в точности исполнять? Трудно сказать.
Но одно Никонов знал совершенно точно: несмотря на совсем невысокое для его возраста и выслуги лет звание, майор Кольцов имеет пять боевых наград, несколько ранений и примерно равное количество благодарностей и взысканий от командования.
Вдвоем взявшись за край двери, товарищи с трудом отвалили ее ровно настолько, чтобы можно было протиснуться внутрь. Из помещения пахнуло сыростью и холодом, будто аккумулировавшимся здесь все эти годы. Вадим замешкался было на пороге, но майор уже решительно пролез внутрь, и ему ничего не оставалось, как последовать за
