и чего-нибудь себе завоюет…
Третья ворона, если можно так выразиться, и клювом не повела.
Зато ученые схватились за бока и, не решаясь в присутствии королевы изъясняться прямо, опять прибегли к помощи латыни.
А Черный Патрик тем временем все ходил вокруг до около кровати и бубнил себе под нос.
– Ничего не понимаю. Вроде все правильно сказал: вора – судьей, убийцу – врачом, нищего – рыцарем… Пора бы уж и честь знать…
Долго бродил, пока, наконец, выкрикнув что-то сердитое, изловчился, ухватил ближайшую ворону за хвост и просто-напросто выкинул в окно.
Наступила мертвая тишина.
– Да тут, оказывается, все проще пареной репы! – воскликнул Черный Патрик и приказал слугам, застывшим в дверях. – А ну-ка, парни, тащите сюда сачок!.. Сейчас мы с ними разберемся…
Но вороны, не дожидаясь, пока принесут сачок и станут с ними разбираться, серыми пулями последовали вслед за первой.
За возникшим всеобщим ликованием как-то позабылось наличие высокого покровителя изгнанных птиц, страшного колдуна, который не заставил себя ждать своим появлением. В спальную, где царила всеобщая кутерьма, где все прыгали, обнимались и на радостях вопили похлеще ворон, влетел огромный черный ворон, хлопнулся об пол посреди со страхом шарахнувшихся в стороны присутствующих, и обратился Кромахи. Вот только хлопнулся он не совсем удачно – об угол кровати. Из глаз у него посыпались искры, полог кровати и простыня начали тлеть, а под правым глазом у колдуна в мгновение ока вздулся здоровенный синий фонарь, что свело на нет эффект от его появления. Не обращая внимания на исходившие от незадачливого колдуна невнятные угрозы, все бросились тушить возникший пожар, а Черный Патрик, со словами: «В человеке должно быть все симметрично, а то как-то некрасиво», подбил Кромахи левый глаз и отправил тем же путем, каким прежде исчезли вороны…
– Это правильно, это по-рыцарски! – одобрительно заметил сэр Ланселот. – С ними, с колдунами, только так и надо. Эх, жалко, меня там не было… Кстати, а где он живет, этот твой Кромахи?.. – И, узнав, что очень далеко, за морем, снова повторил: «жалко…»
4
Было решено устроить небольшой привал и подкрепить силы – идти по дороге, только с виду казавшейся чем-то твердым, а на самом деле оказавшейся непролазной грязью, было тяжеловато. Погода не улучшилась и не ухудшилась, все окрест по-прежнему выглядело серым и мокрым. Все трое присели на поваленное дерево, и тут выяснилось, что никто не удосужился что-либо прихватить с собой. На всех имелось одно-единственное яблоко менестреля, которое тот без всякого зазрения совести съел в одиночку, заявив, что у него пересохло в горле от длительного рассказа, а ему еще предстоит порадовать их песней, сочиненной им совсем недавно. Необходимо было до темноты найти хоть какое-нибудь убежище, а потому, посидев немного, они двинулись дальше.
Песня в сопровождении волынки, или же наоборот, – сказать невозможно, – состоялась, как
