солнце.
В клубе «Би-Би-Си» он позавтракал вместе с молодым человеком по имени Уинтерс, который отвечал за организацию телевещания о сегодняшней дискуссии. Магнус рассчитывал, что беседа будет частной, но почти сразу к ним присоединился высокий человек по имени Йорверт Эб Проубин, кожа которого напоминала рисовую бумагу. Это был король бардов и член комитета фестиваля. Ленч оказался нелегким. Магнус пытался было расспросить Уинтерса о дискуссии, но Проубин упорно перехватывал инициативу, читая им обоим лекцию об опасностях, которые несет фестиваль Уэльсу.
– Порядочные люди этой страны не потерпят безбожного попрания наших древних национальный традиций! – кричал он, жуя волокнистое мясо, а Магнус и Уинтерс слушали его, вежливо потягивая пиво.
Монолог из скучного превратился в абсурдный:
– Пусть эти умники едут отсюда, разбрасывая вокруг свои данайские дары, полные грязи и порока. Но помяните мои слова – пройдет совсем немного времени, и все они окажутся на одной ветке, а когда это произойдет, придет Господь и отрубит ее!
Его прервали два человека в бабочках, с неопрятными седыми волосами, которые подошли поприветствовать Эба Проубина на валлийском языке. Переводя сказанное на английский, он представил этим людям Магнуса и Уинтерса, затем перевел то, что сказал, на валлийский, хотя каждому было понятно, ибо все здесь прекрасно говорят по-английски. Потом Магнус и Уинтерс нашли убежище в баре.
– Уф-ф! Какое сумасшедшее сборище! – сказал Уинтерс, заказав двойной виски. – Старик, я слушаю их уже целую неделю. И вот что я скажу тебе: если ты не говоришь по-валлийски (не имеет никакого значения то, что ты англичанин), ты просто подлый предатель.
– Прекрасный древний кельтский язык, – пробормотал Магнус. – Твое здоровье! За сегодняшнюю дискуссию.
– Вот именно! – Уинтерс покачал головой. – По правде говоря, я, наверное, немного переоценил себя. Ты знаешь о том, что некоторые члены местного фестивального комитета грозят порвать дипломатические связи? Хорошо, я согласен с тобой: кое-какая чепуха на вчерашней выставке была несколько шокирующей для непривычных людей, но я же ведь затеял сегодня вечером прямую передачу на сорок пять минут. Она вообще-то планировалась на час, но я ее урезал.
– С какой стати?
– Ну, я считаю, что Питер Платт здорово надул меня. Видишь ли, именно я подал идею прямой передачи с этих дебатов и получил одобрение – с условием, что улажу все с Платтом и что на экране не будет много партизанщины. Платт согласился председательствовать, трое основных выступающих были вполне надежной компанией. И вдруг, когда обо всем уже договорились, Платт подлетает ко мне и заявляет, что он уговорил этого поэта, Гарта Скаммела, быть третьим выступающим – после Мэри Даннок.
– Да ты что! – воскликнул Магнус. – А я думал, она умерла.
– Как бы не так, старик. Она до сих пор оплот и надежда библиотек: выдает как минимум две книги в год.
– Платту она понравится. Публике тоже.
– Да я беспокоюсь не о ней. О Гарте Скаммеле.
Магнус кивнул:
– Да, с ним можно
