неподдельное, сродни восхищению.
Он хотел, чтобы она на него смотрела? Хотел, чтобы ей понравилось то, что она видит?
И ей понравилось. Ей… понравилось.
Кашлянув, чтобы прочистить горло, она заковыляла к нему, болезненно осознавая свою хромоту.
– Я решила, что сегодня у вас день рождения.
Она постаралась придать голосу всю теплоту, на какую только была способна, дабы искупить всю мрачность обстановки.
Две эбеновых брови насмешливо взметнулись над глубоко посаженными глазами.
– Почему? Почему сегодня?
Такой его голос ей нравился. Резкий после сна и долгого молчания, но смягчаемый предупредительностью. И его отклик ее приободрил. Не потому, что придал уверенности, а просто потому, что воспоследовал. Обычно он оставался вопиюще невозмутимым.
Ощутив новый прил ив энтузиазма, Лорелея, осторожно держа обеими руками, подняла свое приношение.
– Просто потому, что сегодня повар испек особенно удачный торт.
Усевшись на край кровати, она провела вилкой по слоям роскошного десерта. Первым шел масляный крем-глазурь цвета пестрых яиц малиновки. Потом более мягкий слой, желтая, крахмальной густоты смесь сахара и масла. Центр обогащал палитру слоем охлажденного малинового варенья, после чего слои повторялась в обратном порядке. Желтая прослойка. Снова глазурь.
Аккуратно держа вилку над тарелкой, чтобы не уронить ни крошки, Лорелея поднесла кусочек торта к его раскрытым губам. О, она не могла дождаться, когда он его попробует. Его удовольствие ей трудно было себе вообразить…
Спокойно, но решительно тарелка и вилка были вырваны у нее из рук.
– Я сам могу есть.
– О, – у нее защекотало в носу. – Верно. Конечно, можете.
Как обычно, она смущенно улыбнулась, но опустила ресницы, чтобы не выдать чувств.
Разглядывая край одеяла и темную кожу у него на груди, она невольно подумала, почему так расстроилась. Ведь не хотелось же ей, чтобы он так и оставался немощным. Ей просто хотелось, чтобы он… остался рядом. Здесь. С ней. Чем скорее он поправится, тем скорее уйдет.
Доктор Холкомб сказал, что в гипсе ему осталось ходить недолго, до тех пор пока не окрепнет лодыжка. Гипс снимут через несколько дней.
А что, если… что, если она больше ему не понадобится? Что, если он уйдет из Саутборн-Гроув в поисках своего забытого прошлого?
Она едва сдержала слезы.
– Очень вкусно.
Он смотрел на нее. Подняв взор, Лорелея увидела, как он медленно жует торт. Вернее, он не жевал, а лакомился, наслаждаясь вкусом.
Она глотала одновременно с ним, ее рот наполнялся слюной, как будто это она только что откусила кусок.
– Ничего вкуснее не припомню.
Следующий кусок он уже не смаковал, как тот первый, отрезанный ею. Зато размером он был почти вполовину торта. Он ел, а в уголках
