свободу тех тварей из клетки, они в любом случае оказались бы у меня в силках. Или на прилавке мясника. Поймем ли мы когда-нибудь женщин?
– Вы… сделали это нарочно. – В конце концов он совладал со своим горлом и резко произнес слова, преодолевая гнев. – Чтобы обидеть ее.
Голубые глаза превратились в гранитно-серые.
– Поосторожнее, калека. Отец сказал, что вы можете остаться у нас, но только потому, что я этого хочу.
– Зачем? – Он имел в виду жестокое обращение Мортимера со своей дорогой сестрой, но тот понял его иначе.
– Мне скучно. – Мортимер еще раз повел плечом, словно подчеркивая свое безразличие. – А вы загадка, которую я хочу разгадать.
Гнев не утихал. Он разлился по телу расплавленным металлом, застывая в форме будущего оружия. Добрался до беспрестанно пульсирующей сломанной лодыжки. Дробью проник в голову. Острым уколом – под ребра при каждом вдохе. Он придавал ему сил, воссоздавал его.
Этот гнев придаст ему сил. Безусловно… но не сейчас. Потом, когда окрепнет.
Мортимер продолжил:
– Вы бы видели себя. Когда ожоги пузырились, а потом лопались. Это было самое отвратительное. И Утка постоянно крутилась у доктора Холкомба под ногами, играя в медсестричку. Травы принесет с болота. И давай готовить для вас зелье. Удивляюсь, как она вас не отравила или не накормила какой-нибудь ерундой.
Они оба уставились в коридор, в котором скрылась девушка.
– Не привязывайтесь, – презрительно фыркнул Мортимер. – Вы для нее лишь очередная дикая зверушка. И как только вы подлечитесь, она вас выпустит на свободу, чтобы вы снова влезли в какое-нибудь дерьмо. Она никого из своих подопечных долго не держит. Тем более, какой интерес может быть между высокородной калекой и худородной калекой. Хотя было бы уморительно понаблюдать за тем, как вы вдвоем куда-нибудь идете.
Жар в его венах молниеносно превратился в лед. Закалял его. Его кровь успокоилась, ожидая нового приказа. Он настроился на вспышку гнева, на адское пламя ярости. Но нет. Он понял, что испытывал это чувство прежде. Прежде, чем лишал жизни.
Или жизней.
Невозмутимо. Хладнокровно.
«Итак, – спокойно думал он. – Я все-таки чудовище».
И в этот момент он был этому рад.
– Вы считаете себя опасным, так ведь? – безошибочно определил Мортимер.
– Ничем я себя не считаю.
– Может быть, так и есть. Знаете, мы с доктором Холкомбом ходили к тому открытому могильнику, заполненному жертвами холеры из Ист-Энда. Королева хорошо заплатила, чтобы их похоронили подальше от города. Вперемешку с теми трупами бросили, так, для разнообразия, несколько тех, кто встретил свою судьбу на Галлоуз-Корнер. Иногда… прежде чем заполненный могильник закроют плитами, одна или две жертвы убийства попадают в эту груду.
Мортимер наклонился, неприятно приблизив свое большое квадратное лицо.
– Доктор Холкомб говорит, что вы слишком крупный
