хотели взять его живым и поэтому не убили, только ранили в плечо, чтобы он не мог в них стрелять. Он до сих пор помнил, как его в полубессознательном состоянии тащили через грузинскую границу, а потом самолетом вывозили в Баку и дальше – в Стамбул. У него до сих пор в личном деле стояла запись о потере двадцати процентов годности к службе, и перед тем как вернуться в строй, ему пришлось переучиваться на стрельбу с левой руки.
– На твоем месте я бы не болтал об этом, – нахмурился капитан, – когда сходишь на север, тогда и болтай. А пока помолчи.
– Так точно, Абдалла-ага, – легко согласился снайпер.
Капитану в здании академии – так они называли это здание – была выделена крохотная каморка прямо под потолком, на последнем этаже. Сегодня был лекционный день, причем тяжелый – целых пять групп, у каждой – двухчасовая лекция. Итого десять лекционных часов – огромная переработка, допустимо не более шести. Тем не менее расписание занятий тот же приказ, а капитан был не из тех, кто не подчиняется приказам.
Грохнув дипломат об обшарпанный, потрескавшийся стол, капитан открыл его, достал толстую папку. Сверился с висящим на стене расписанием на сегодня. Начал еще раз перечитывать лекции, которые он правил вечером.
Это было большой проблемой. В академии преподавали одно, а в жизни было совсем другое. Черт возьми, он сам с этим столкнулся и в первом разведвыходе едва не погиб. Знания, которые помогут выжить во враждебном окружении, должны давать здесь – но их не дают или дают не то, что надо! Поскольку капитан Гуль относился к любому порученному ему заданию добросовестно – он добился разрешения начальника училища, полковника Фарука Сезера на то, чтобы поправить лекционный фонд кафедры, обогатить его примерами, каждый из которых он получил страхом, потом, а то и кровью, как в Ичкерии в две тысячи пятом. В любом учебном заведении лекционный фонд – это святое, и каждый, кто посягнет на него, обрекается на жесточайшее противодействие коллег. Но Фарук-ага отнесся к предложению боевого офицера на удивление доброжелательно и разрешил брать работу домой. Поэтому капитан после того, как отчитает на кафедре положенное количество часов, уезжал домой и до десяти, до одиннадцати ночи сидел за компьютером. Он не знал, когда его и его людей отзовут из Анкары и отдадут новый приказ – поэтому он торопился. Сейчас ему вдруг пришло в голову, что Мехрибад он не уделял внимания целую неделю, и, если так будет продолжаться и дальше, его жене не останется ничего, как позориться подобно Наташам с пляжа. Капитан сделал себе пометку в голове – нужно купить цветы и попросить прощения.
Зазвонил телефон – и капитан резко повернулся к нему. Он почти не бывал в своем кабинете, и телефон никогда не звонил. Никогда.
Но сейчас он звонил.
Капитан снял трубку.
– Капитан Гуль?
– Да.
– Господин полковник Сезер просит вас немедленно найти его. Он будет во втором гимнастическом зале.
Странно. Почему не в кабинете? Хотя… странного тут как
