мечами стражников. После того как хозяин телеги закончил работу, они не спеша двинулись к воротам.
Повозку бегло осмотрел рыжий воин в грубой воловьей одежде и разрешил проезд. Вкатившись на мощённую камнем притолочь, Миша снова спрыгнул на ноги и пошёл с телегой рядом. Обоз направился по дороге вдоль внешней стены крепости, что с удалением от входа в город всё реже была замощена булыжником, а потом и вовсе превратилась в песчаную вязь. Не составляло труда представить в какой непролазный мрак она превращалась в дождь. Тут Миша не преминул про себя отметить, что каким бы мир не был, но в его родной стороне дураки и плохие дороги служили неизменными спутниками в любых измерениях.
Вскоре возничий повернул лошадь в проулок направо, и дорога пошла вверх. Идти стало труднее. Миша прижался боком к телеге и настороженно шагал в сузившемся пространстве улицы. Дома, очертившие границы проезда, были каменными лишь снизу. Чердаки и мансарды строили уже деревянными. Во всей своей массе дома эти вызывали гнетущее впечатление бедноты и серости. Разноцветьем колыхалось лишь бельё владельцев, что сохло натянутым прямо на фасады.
– Здесь живёт всякое отребье, – будто услышав возникшие у Миши вопросы, неожиданно бросил хозяин телеги. – Бедняки, служки. В городе есть свои районы. Увидишь и другие, побогаче. Нам придётся проехать через него весь. Другого пути спуститься на противоположную сторону нет. А площадка для ночлега лишь там. Передохнём, а завтра, с утра пораньше отправимся на торжище.
Михаила план устраивал. Он даже не прочь был и подольше задержаться в Пороге, познакомиться с ним. Город показался Мише похожим на верхушку надутого пузыря. Все значимые постройки взбегали выше и выше к пупу, где образовался огороженный внутренними стенами детинец. Именно там расположился правитель Одинты вместе со своим семейством.
Спутники поднялись к первому поясу ограждения. За невысокими стенами толщиной в три камня разбегались улицы с одноэтажными жилыми домами, кабаками, мелкими мастерскими и лавками при них. Постройки тут выглядели чуть солиднее. При дворах имелись заборы, подле которых надрывали глотки сторожевые псы. Вечерняя жизнь только начиналась. Свободные от работы горожане праздно шатались по улицам, некоторые стремились в многочисленные увеселительные заведения, где подавали кружащие голову горячительные напитки. То и дело в воздухе звучали громкий смех, девичий визг, песни или отборная брань.
Несмотря на сделанный тент, Миша следил за повозкой, пока та переваливалась по неровностям дороги. Жуликов хватало и в этом мире, как успел он узнать от Гобояна. И ради того, чтобы не работать, иные смельчаки готовы были рискнуть собственной шкурой. Алекса был прав, воровство тут считалось одним из самых тяжких проступков. Это отмечало хотя бы то обстоятельство, что за убийство воришки особо не взыскивали, ограничиваясь незначительным денежным штрафом. И, несмотря на то, преступников меньше не становилось.
