вскинула брови. Впервые в жизни она слышала, чтобы Мэрион отозвалась о ком-то нелестно.
Увидев выражение лица подруги, Мэрион смутилась, а потом засмеялась, чтобы скрыть неловкость.
– Джулия Уинн ужасно меня раздражает. Чего ради она вышла замуж за фермера, коль тоскует о жизни в городе? Знаешь, мало кого прельстила бы перспектива жить в таком доме, как у них, да еще бок о бок с Ширли, Брэдли и старухой Уинн. – Мэрион вновь закатила глаза.
– Звучит интригующе, – Берди рассмеялась, а потом улыбнулась Дэйви, в недоумении взирающему на женщин. – Так что ты сделал, Дэйви? – как бы между прочим поинтересовалась она.
Молодой человек сгорбился и впервые за всю беседу попытался отвести взгляд.
– Мне не хотелось там оставаться, – пробормотал он, искоса поглядывая на сестру. – Не хотелось чинить эту дурацкую ограду. Поэтому я пошел домой.
– Пешком? – уточнила Берди. – Ведь это очень далеко, не так ли? – Она вопросительно посмотрела на Мэрион.
– Около десяти километров, – вздохнула та. – Брэдли собирался его подвезти в конце дня, как делал это всегда. Но ведь ты не дождался Брэдли, верно, Дэйви? Он просто сложил инструменты возле ограды и отправился домой пешком, набив жуткие мозоли. О, Дэйви, что толкнуло тебя на такую глупость?
– Мне не хотелось там оставаться, – упрямо повторил Дэйви. – Старая сука.
– Дэйви!
Довольно ровная дорога, ведущая к ферме Уиннов, свернув за холм, превращалась в узкую извилистую полоску, лишенную асфальта и изъеденную рытвинами. И все же неудобства путешествия с лихвой компенсировал открывавшийся с дороги потрясающий вид. По обочинам возвышались покрытые сочной зеленью холмы, сменявшиеся долинами, где под редкими эвкалиптами прятались от полуденного солнца рыжие коровы. Однако Берди, которая сосредоточенно управляла ветхим автомобилем из-за многочисленных ухабов, мало интересовалась видами. Она вновь и вновь прокручивала в голове разговор с Дэйви Муром.
Берди уже сказала Мэрион, что история с Дэйви выглядит не слишком обнадеживающе, а учитывая показания очевидцев, и вовсе его дискредитирует. Ныне покойная Ширли Уинн развешивала белье недалеко от того места, где он чинил окаймляющую огород изгородь. Поблизости не было никого, кроме старухи Уинн, да и та мирно спала в своей комнате. Судя по всему, Дэйви до сих пор злился на Ширли. Насколько сильны были его гнев и негодование сразу после ссоры? Мучился ли он из-за несправедливых и грубых обвинений, сидя на корточках возле ограды и поглядывая сквозь заросли на костлявые руки своей работодательницы, развешивающей белье? Не пришла ли ему тогда в голову простая и неожиданная мысль о том, что мир будет гораздо лучше без этой неприятной женщины? Не подкрался ли он сзади, когда она склонилась над корзиной с бельем, чтобы нанести один из своих коронных ударов, какие Берди уже имела возможность видеть там, у него в комнате? А потом, ошеломленный содеянным, не спрятал ли Дэйви тело под широкими листьями тыквы и не отправился ли домой к сестре, пока скот, пробравшийся в огород сквозь дыру в ограде, медленно затаптывал улики?
