огрызался Клим, глядя в самодовольную рожу следователя.
А тот продолжал ехидничать: «Ну, ну, лучшее жильё для тебя подберём!»
Если бы кто сказал раньше, что так может быть, не поверил бы никогда, и воспринимал всё это как страшный сон. Как затравленный зверь, ушедший от погони, голодный, но свободный ступал Клим на волчий остров, не зная, что будет встреча с настоящими волками, которые свободнее его, которых никто не преследует. И даже с пищей у них обстояло лучше: вчера задрали оленя.
Поход по тайге несколько подорвал силы, вчера в болоте в проталине он нашёл отошедшую от морозов клюкву, собрал и жадно съел. Кислота клюквы заставила ещё сильнее работать пустой желудок, и голод обозначился резче. Он нашёл попавшего в кем-то поставленную петлю зайца. Заяц под солнцем начал оттаивать и слегка протух. Но Клим, слегка поджарив его на костре, спички тоже были на исходе, съел, не обращая внимания на неприятный запах. Хорошо, что кто-то забыл о поставленной петле и вовремя не забрал попавшего в неё косого.
На исходе первой недели после побега Клим ночью провалился в старую тигриную ловушку. Когда увидел высоко над головой луну и звёзды, то решил, что всё – это конец. Из ямы всегда небо кажется выше. Всю ночь провёл он в ловушке и много чего передумал. Вот ведь какой парадокс: с одной стороны на свободе, с другой стороны в ловушке. Как любил шутить лагерный пахан: вот ты, Клим, по бараку ходишь, а я лежу, но вместе мы сидим, причём сидим прочно. В тигриной ловушке снова пришла мысль: «Всё! Отбегался! Видимо тут могила! Теперь не выбраться…» Вместе с тем пришла и злость: «Столько всего претерпел, надо выбраться, чтобы посмотреть в глаза кое-кому, тем, кто его предал, предал, не моргнув глазом!».
– Ну, ничего, доберусь до Владивостока, а там верные друзья. Не все же продажные… Только б добраться до Владивостока.
С рассветом Клим принялся за работу. Спас верный нож. Неторопливо выбил в мёрзлом грунте нишу для ноги, так, чтобы вошло полстопы. Затем сверху выбил нишу для руки. Потом, поставив одну ногу в выбитую нишу и уцепившись одной рукой за нишу для руки, выбил выемку для другой руки, для второй ноги и оказался на стенке ловушки более чем на метр в высоту, и так всё выше и выше. Два раза срывался, когда начинал торопиться. Убедил себя: «Не торопись, помни пословицу: тише едешь – дальше будешь». На последних выемках всё равно торопился и сбивал пальцы в кровь: легко сказать – не торопись, когда свобода рядом. Выбравшись из ловушки долго лежал на её краю, не было сил отползти и ноги были как ватные…
Поднял глаза и увидел лиану лимонника, кое-где даже сморщенные красные ягоды имелись.
– «Это ж удача!»
Дальневосточные охотники всегда берут с собой в тайгу горсточку ягод китайского лимонника и перед большой нагрузкой достаточно съесть несколько ягод, как начинают восстанавливаться силы и даже приумножаться. Вот такая у них сила. Более всего тонизируют семечки внутри ягод. Да и сама лиана приятна
