тебе – медаль строителю Рыжикову.
Его друг, бетонщик Макарыч, предложил прошвырнуться на набережную и обмыть такое дело. Но Рыжиков не очень любивший такие мероприятия, да и вообще не сильно любивший алкоголь и даже ненавидевший алкоголиков, сразу настроился – только домой. Там жена, дети с внуками подъедут. Раз в месяц, по случаю получки, когда вся бригада дружно запивала дня на три, он тоже за компанию выпивал стопку – другую, потом тихо отрывался от своих до начала разгула, когда разговор переходил в крик, а слова в сплошной русский мат, спешил домой. В домашней обстановке выпивал с женой ещё одну – другую стопку и смотрел телевизор, попивая чай с лимоном. Эту процедуру он очень любил. Да ещё рядом с ним обязательно был любимый внук Витька, которому он с каждой получки неизменно покупал чёрный шоколад. Витька очень обожал почему-то именно такой, чёрный. Родители Витьки погибли в автодорожной катастрофе, и он теперь воспитывался у деда с бабушкой. В городе жил ещё один сын Николая Ивановича и две дочери, все с семьями, только внуков было аж восемь. Но Витька, есть Витька – самый, самый любимый. Сиротка…
В такие вечера не ворчала даже обычно желчная жена Глафира. Ещё в молодости она начала болеть и чахнуть, а тут ещё заботы по дому – четверо детей. Да ещё вдобавок вечная нехватка денег. Хотя Рыжиков всё время был в работе, часто оставался и на сверхурочную, но при такой большой семье необходимого достатка не было. Кормилец – то он был один. Всё её недовольство жизнью и всем на свете выливалось на голову Николая Ивановича, который, по характеру, человек мягкий, всё терпел и молчал, а с годами ушёл в себя, предпочитая работу дому, но в пьяных оргиях бригады не участвовал. Ещё предок-старовер ввёл традицию в семье против пьянства. Глафира, когда была во зле, желая его унизить, ехидно называла не Николаем, а Ванькой: «Ванька, ты Ванька и есть». Имея, очевидно, в виду то, что он по жизни неудачник. «В люди не вышел, как некоторые, начальником не стал».
Николай Иванович зашёл возле дома в местный магазин, пересчитал небогатую заначку, взял бутылку водки, лимоны, пельмени, Витьке шоколад, а Глафире дорогущее вино «Мартини», пусть баба попробует хоть раз в жизни. Так и распрощался со всей заначкой.
В квартиру вошёл гордый:
– Принимай, Глаха, орденоносца!
– Какого ещё орденоносца?
– На вот, смотри, медаль…
Но реакция Глафиры была неожиданной: «Подумаешь, медаль ему дали! Лучше бы премию! Что с медалью теперь в магазин будешь ходить? Может, без очереди будут пускать?» – неистовала она.
– Как маленький, ему бы в блескучки поиграться!
– А я тебе вот «Мартини» принёс, – робко начал Николай Ивановичю
– Пошёл ты со своим «Мартини», денег ему не жалко! Ванька, ты и есть Ванька!
Витька с участием смотрел на деда из другой комнаты, он бабушку побаивался.
Всю радость Николая Ивановича и душевный подъём как водой смыло. И впервые за многие годы нашло раздражение
