на полдороге.
Геннадий еще раз вздохнул, понурив курчавую голову.
– А тебе?
– Да мне-то рядом… По сравнению с тобой, конечно. На Бауманскую.
Тоскливейшая серия вздохов, вяло протянутая ладонь.
– Везет некоторым. Ну, давай краба…
Александр с минуту глядел вслед ссутулившемуся архивариусу, медленно удалявшемуся по «зебре» пешеходного перехода под мигающими желтыми огнями светофора, а потом, неожиданно для себя самого, приложил руки рупором ко рту:
– Постой, чудило!..
Пешеходная прогулка быстрым шагом до Бауманской, вернее до улицы Спартаковской, на которой и стоял дом, где в прошлом году, после долгих мытарств и унижений, наконец получил квартиру Александр, заняла не более часа. В без нескольких минут два ночи путешественники уже подходили по скупо освещенной улице к арке проходного двора.
– А это будет удобно? – в сотый, наверное, раз вопрошал Геннадий, забегая вперед и по-собачьи заглядывая в глаза Маркелову. – Наверняка ведь неудобно получится!
Такой настырный и пробивной несколько часов назад, уверенный в себе до наглости Иванов вдруг стал робким и застенчивым, словно девушка. При всем этом было ясно видно, что домой в однокомнатную квартирку на окраине Москвы, где ждала ворчливая и суровая старуха-мать (успел словоохотливо поведать по дороге, обрадованный неожиданной компанией), ему плестись в одиночестве хотелось меньше всего.
– Да не переживай ты, – тоже, наверное, в сотый раз досадливо успокаивал его Александр, пытаясь припомнить точно, когда в последний раз наводил порядок в своем холостяцком гнездышке и не валяется ли где-нибудь на виду какая-нибудь непристойная штука типа использованного и забытого презерватива или интимного предмета дамского туалета. – Как-нибудь разместимся. В крайнем случае – кину тебе под дверь какую-нибудь тряпку, прокантуешься до утра, – шутил он, на глазок оценивая габариты спутника, который вряд ли уместился бы в крохотной прихожей даже сложенный вдвое или втрое.
– Да я и без тряпки… – обрадованно частил Геннадий.
Через минуту, однако, все началось по новому кругу:
– А ты один живешь? А то…
Арка встретила их практически полной темнотой, только едва-едва разбавленной где-то впереди жиденьким отсветом дворового фонаря, явно бывшего законченным эгоистом, так как светил он исключительно себе под нос.
– …а то помешаю, небось…
– Не помешаешь! – неожиданно встрял в разговор грубоватый негромкий голос, выговаривающий слова с деланной хрипотцей, а чьи-то руки толкнули Геннадия к стене, вжимая спиной в шершавую, воняющую кошачьей мочой и плесенью штукатурку.
– Кто тут? – испуганно пискнул он, ощущая что-то холодное и острое, явно металлическое, внезапно прижавшееся к горлу.
Как всегда в подобных ситуациях,
