шагнула к ближайшей, которая показалась мне знакомой. Постерами с рекламой телевизора, на экране которого застыли, прильнув друг к другу, нарисованные мужчина и женщина, была обклеена вся Москва. Только на рекламных плакатах фон изображения был солнечно-золотым и мужчина с женщиной представали нежными возлюбленными, слившимися в поцелуе. Картина, перед которой я стояла, при всем внешнем сходстве и технике рисунка была совсем иной. Фон был непроницаемо-черным, две фигуры выступали из мрака словно выхваченные уличным фонарем. И это уже были не возлюбленные, прильнувшие друг к другу в порыве нежности. Художник, искусно копировавший манеру знаменитого предшественника, изобразил вампира и его жертву. Мужчина хищно навис над беззащитной шеей женщины, безвольно склонившей голову. И если от картины с рекламных плакатов исходили свет и любовь, от этой сквозило тоской и безысходностью. Не было никаких сомнений в том, что в следующее мгновение вампир погрузит зубы в женскую шею и не пощадит свою жертву…
Мне стало не по себе, и я отпрянула к следующему полотну. В бархатно-синем ночном небе между искорками звезд над спящим деревянным городом парили мужчина и женщина. Женщина словно лежала в небе, а мужчина бережно удерживал ее в руках. И все бы ничего, если бы за спиной каждого из возлюбленных не были распростерты крылья летучей мыши. Вампиры, хозяева ночи, парящие в ночном небе невидимыми для обитателей деревянных домишек. Ночные хищники в поисках жертвы…
Попятившись назад, я уткнулась в стену и, повернувшись, вздрогнула от лукавого взгляда Моны Лизы, смотревшей прямо на меня. На первый взгляд картина была точной копией, но, приглядевшись, я заметила, что в уголке приподнятых в загадочной улыбке губ виден краешек клыка. Да что же это за галерея такая?
– Жанна, – окликнул меня голос незаметно вошедшей Вероник, – это ты! Я услышала шум и уж решила, что в дом прокрались воры!
– Привет, Вероник! Прости, что напугала. Я искала тебя или Бернара и заблудилась, – сочинила я. – Вот, попала сюда и увлеклась. Извини, если зашла, куда не следовало.
– Ну что ты! – успокоила меня хозяйка. – Эта галерея – гордость Парижского Клуба, ее всем гостям в обязательном порядке показывают. А ты всего лишь пару шагов не дошла до столовой, где Бернар меня пытался накормить овсянкой по классическому английскому рецепту.
– Он же француз! – удивилась я.
– Да, – Вероник скорчила гримасу, – но на днях у меня гостил один английский писатель родом из девятнадцатого века. И Бернар у него выпытал этот рецепт. Отменная гадость! Я так мечтала, чтобы ты появилась и меня спасла! – Она молитвенно сложила руки.
– Извини, что опоздала, – улыбнулась я.
– Ну и как тебе наш филиал Лувра? – Вероник повела рукой в воздухе.
– Впечатляет, – призналась я. – У вас очень талантливые имитаторы. Переписать известные полотна так, словно их исправил сам мастер, – редкий дар.
– Имитаторы? – с обидой в голосе возразила Вероник. – Жанна, все картины – подлинники. Это Климт. –
