уговорили.
– Мейкрофт, – повторил Эркин. – А я и не знал.
– Не знал города, в котором живёшь? – удивилась Женя.
– Я не жил, – в его голосе помимо воли зазвучала горечь. – Я в Паласе работал. Нас когда продают, не говорят, куда.
– Продавали, – поправила Женя.
Он не сразу понял её, а, поняв, улыбнулся.
– Я ещё не привык.
– Привыкай, – засмеялась Женя. – Да, а сапоги ты так и носил на босу ногу?
– Нет, только у меня портянки украли.
– Портянки украли, а сапоги оставили? – удивилась Женя.
– Сапоги я под голову положил, – мрачно ответил Эркин, – а портянки оставил, – и вдруг усмехнулся. – На сапогах я проснулся. Ну, когда за них дёрнули.
Потерю портянок он переживал долго. Ноги собьёшь – потом с ними долгая морока, и портянки совсем новые крепкие. Но прямо с ног смотали, а он не проснулся. Это было обиднее всего.
– Ладно, – перебила его мысли Женя. – Раз ты к портянкам привык, я тебе найду. А то носки есть.
– Да, – он приподнялся на локтях, – а кто это дал? Ну, рубашки, трусы. Ты не сказала.
– Доктор Айзек.
– Доктор Айзек, – повторил он, запоминая. – Это он для меня дал? Ты ему рассказала обо мне?
– Нет, – Женя даже отложила шитьё и подошла к нему, села на край кровати. – Нет, я просто сказала, что интересуюсь медициной, и немного рассказала. Не о тебе, а о болезни. Ты тогда в жару лежал. Понимаешь? – Эркин кивнул. – Я не знаю, что он понял, но он дал мне лекарства, эти пакетики с таблетками. А потом, как раз в день перед грозой встретил на улице, дал этот свёрток. Понимаешь, это то, что нужно, а покупать в магазине я не могу, сразу разговоры всякие пойдут, – Эркин часто закивал, – и это не костюм, который можно опознать. И вещи целые, но ношеные, ну… ну, никто не заподозрит.
– Да-да, я понимаю.
– Я ему ничего не говорила, он сам догадался. Как? – Женя пожала плечами. – Убей, не пойму.
Эркин высвободил из-под одеяла правую руку, осторожно коснулся её руки.
– Ему можно… Нет, не так. Ты ему доверяешь?
– Не знаю, Эркин. Я его сегодня видела. Он только поздоровался издали, и всё. Знаешь, его все знают, и я о нём ничего плохого не слышала. Ни от кого.
Она обеими руками держала его большую кисть и немного покачивала её как бы в такт словам. Каждое покачивание отзывалось в плече болью, но он не замечал этого.
– И он обмолвился о Мише, у него был, видно, сын, Миша, и погиб. Я думаю, это вещи сына. Тебе ведь не обидно будет их носить?
– Нет, конечно, – он даже дёрнул головой.
– Ну вот. Странно всё это, конечно, но… но доктора Айзека я не опасаюсь. И потом, Эркин, он же врач. Врач не может вредить людям.
Эркин несогласно промолчал. Ему приходилось иметь дело с врачами и не раз. Ещё в питомнике он узнал их и научился бояться. Но спорить с Женей не стал, не мог он этого.
Женя положила его руку на одеяло. Погладила обнажившееся плечо.
