который уже стал знаком любителям железной дороги, стал громче и мощней; толпы наблюдателей выстроились по обе стороны рельсов, и махали разноцветными флажками, и вопили с нарастающим энтузиазмом, а два подмастерья отперли двери амбара. Под барабанную дробь Мокриц объявил:
– Дамы и господа, господин Дик Кекс и Железная Ласточка!
Делая грезы о паре былью, Дик Кекс гордо стоял на площадке поезда, и на его лице сияло безошибочно читаемое выражение «я же говорил».
За паровозом, постукивая, тянулись десять вагонов, и – экое диво – некоторые были крытыми! Заморгали вспышки иконографов, и Железная Ласточка плавно прошла по рельсам и остановилась напротив платформы.
Мокриц подождал, пока стихнут аплодисменты, и провозгласил:
– Дамы и господа, не стесняйтесь, поднимайтесь на борт. Там вас ждут прохладительные напитки, но сперва позвольте мне пригласить вас на экскурсию по вагонам.
А потом Мокрицу требовалось быть во всех местах одновременно. Все, что касалось паровозов и железных дорог, было новостью, а новости бывают как хорошими, так и плохими, а изредка даже вредительскими. Дик любил рассказывать о Железной Ласточке и о обо всем остальном, что касалось паровых двигателей, но он был прямолинейным юношей, а пресса Равнин Сто сожрала бы заживо прямолинейного человека, не ведающего осторожности. Зато Мокриц, особенно в присутствии прессы, был не прямолинейнее мешка калейдоскопов. Пока шла беседа, Мокриц, как нянька, не отходил от Дика.
Анк-морпоркская «Правда» была не так уж плоха, а «Вестник Танти» обычно больше интересовался ж-ж-жуткими смертоубийствами и наименее пристойными сторонами человеческой природы, но внутри у Мокрица все оборвалось, когда он заметил, что Дик, случайно выпавший из его поля зрения, разговаривал с Хардвиком из «Ежедневного Псевдополиса», который набил руку на превратном истолковании своих собеседников и обращении сказанного против них же. А Псевдополис ненавидел Анк-Морпорк мстительно и завистливо.
Мокриц, шагая к ним самой быстрой в мире беззаботной походкой, как раз успел услышать вопрос Хардвика:
– Что ты, господин Кекс, скажешь людям, которые боятся, что от шума и дыма лошади сойдут с ума, а коровы и овцы не смогут выносить потомство?
– Честно говоря, не знаю, – отвечал Дик. – Никогда не было таких проблем здесь, на Равнинах. Когда я проводил испытания, лошади с соседних полей пытались обогнать Железную Ласточку наперегонки с ней, то есть бегали, и, по-моему, им было весело!
Но Хардвика так просто было не сбить с толку.
– Но ты должен признать, господин Кекс, что поезд представляет исключительную опасность. Некоторые говорят, что если превысить скорость в тридцать миль в час, то лицо может расплавиться!
Мокрицу показалось, что все те, кто до этого благодушно болтал, смолкли как один, чтобы послушать, и он знал, что, если вмешаться сейчас, будет только хуже. Поэтому он мог только
