зачем, Элла, ты ходила туда? – после некоторого замешательства задает вопрос Энрике.
– Ничего личного! – заявляю я и, понизив голос до шепота, продолжаю. – Я вынуждена была посетить мавзолей три раза.
Мой голос полон драматизма, я усилием воли сохраняю серьезное выражение лица.
– Вынуждена?! – Энрике останавливается от удивления. Затем на его лице появляется тревожное выражение, и он оглядывается по сторонам.
Я, не выдержав, громко смеюсь. Энрике, наконец, поняв, что его разыгрывают, облегченно вздыхает и тоже начинает смеяться. Он поворачивается назад и смотрит на туристов, плотная толпа которых не оставляет ему шанса разглядеть последнее пристанище вождя мирового пролетариата.
– Прошлым летом наш курс работал на практике в подмосковном молодёжном лагере для комсомольского актива, – объясняю я Энрике. – За три смены пришлось трижды, с каждой из смен, посещать мавзолей. Роль Ленина велика в истории нашей страны. И чтить его память – наш долг, святая обязанность молодых коммунистов и комсомольцев.
Энрике изумленно смотрит на меня, в его глазах немой вопрос. Все ясно без слов: уважаемый вольный художник не понял ничегошеньки. Долг и святая обязанность молодых коммунистов и комсомольцев Страны Советов – материя для него непостижимая. М-да-а-а… Эгоцентризм – нам не товарищ. Чуждый элемент!
Он долго переваривает и обдумывает мои слова. Наконец, разобравшись в ситуации, облегченно вздыхает, и мы дружно смеемся.
– Ты – то за кого меня принял? – бросаю я лукавый взгляд на Энрике. Он, похоже, переживает потрясение: в его глазах – изумление, а лицо вытягивается от услышанного вопроса.
– Хуже! – восклицает он и продолжает: – Я подумал, что девчонки из вашей альма-матер – непорочные девы. Как монахини – невесты Христа. Только молодые коммунистки – невесты вождя. – Не камешек, булыжник в мой огород бросает Энрике.
Один – один! Вот такой он, Энрике. С ним мне интересно, легко и хорошо.
… Бьют часы на Спасской башне: восемь вечера. Толпа туристов у мавзолея приходит в движение. Все стараются протиснуться к ограждению поближе: показался сменный караул. В полной тишине слышно, как часовые идут, печатая шаг по брусчатке площади. Мы же идем дальше, по Васильевскому спуску. Навстречу нам надвигается громада гостиницы «Россия».
– Элла, я хочу быть коммунистом, – вдруг заявляет Энрике и испытующе смотрит на меня.
От неожиданности я останавливаюсь.
– Зачем? – задаю я вопрос, наверное, самый глупый в своей жизни.
– Я приеду тогда учиться в твой вуз, – отвечает Энрике, раскрывая сразу истинную причину своего желания стать красным.
– Энрике! – Не знаю, чего в моем голосе больше – удивления или возмущения.
Теперь понятно, почему вчера Энрике дотошно интересовался тем, как поступить на учебу в наш вуз. Но я совсем не хочу, чтобы из-за меня Энрике, этот подающий надежды, уверена, талантливый, без пяти минут
