бы попасть на Доску почета, Гришковец искренне любит каждого» (о книге «Следы на мне»). «Новая книга в некоторой степени действительно может являться продолжением предыдущей, но сказать, что это полноценная вторая часть, нельзя» (о «Сахарном Кремле» В. Сорокина).
Нередки риторические вопросы и обращения. Текст перебивается выражениями: «Что теперь?» Они также начинают и заканчивают рассуждения: «Современный писатель – больше чем писатель?» «Что из этого получается?» «Почему же?»
Оценка выражается чаще всего с помощью наречий (слов состояния): «важно», «значительно», «актуально», необходимо», «ярко», «неожиданно», «замечательно».
Состав лексики разнообразный, варьирующийся от книжного к разговорному. В отмеченном примере («завидует им белейшей завистью и описывает с глубочайшим уважением») обе формы сочетаются. Обычно пограничная лексика используется для усиления высказываний: отсюда и характеристики: «ошметки», «схлестнуться». Приходится говорить и о засоренности иноязычной лексикой: «продакт-плеймент», «бизнес-креатив».
Следует отметить и разговорный характер выражения авторских суждений. «А лучше, наоборот, порадуйтесь» (перифраз из кинофильма о мушкетерах). Оно влечет за собой использование эмоциональных частиц, междометий, наречий степени: «очень», «запросто», «конечно же», «слишком уж».
Отмеченную выше интригу и динамику поддерживают глаголы, в первую очередь отбираются формы с экспрессивной коннотацией: восхищает, радует, удивляет. Нейтральные глаголы встречаются реже: показывает, изображает, представляет.
В целом современной рецензии свойственны клише, формульность выражения мыслей. Нередки случаи оценочного свойства: «умеет жонглировать приемами метафизического реализма в режиме реального времени» (содержится попытка использования и литературоведческой терминологии). Или: «Именно от юной поросли маргиналов и нужно ждать качественных изменений русской литературы в ее опасных и интимных зонах» (указание на обновление проблематики, пограничный характер авторских высказываний с использованием лексики из смежных областей – «поросли»).
Отметим реакцию автора на обвинения в художественной и этической провокации: «цитаты подаются как улики, а мораль, традиции или дух русской классики вызываются как свидетели на очную ставку с обвиняемым» (мнение А. Королева об оценке его текстов).
Нельзя говорить об исчезновении профессиональных оценок, но они подаются в закамуфлированном виде: «Все эти сложные нарративные конструкции – пресс, под которым выжимается эссенция человеческого обаяния», «Однако пока звучит его речь – сверкают жемчуга и дантовские звезды» (о романе «Сэр» А. Наймана). В последнем примере использована скрытая отсылка на Н. Гумилева и А. Данте.
Построение фразы, состоящей из подлежащего и сказуемого (деепричастие) – «героиня, находясь во власти любовной драмы», напоминающее рубленное построение якобы должно
