ней. До неё наконец-то дошло, что никуда я не звонил, и что весь этот трёп – всего лишь способ отквитаться за её «остроумие». Процедив сквозь зубы что-то наподобие: «Понаприсылали тут всяких раздолбаев!..», она уходит к себе.
После закрытия возвращаюсь в общагу под морозным ветром в распрекрасном настроении – «вставил ума» Аньке по полной. Что может быть приятнее? Сегодня холодновато, градусов пятнадцать, не меньше. Прохладно и в нашем «бомж-отеле». Спать ложусь одетым в куртку.
Двадцать шестое ноября
В полвосьмого зашёл в кабинет директорши, и с порога увидел, что она уже там. Здороваюсь, отмечаюсь в журнале, она спрашивает, как бы, про меж делом, в такой, жеманно-капризной интонации:
– Вамм сколлько осталлось до коннца сменны?
Отвечаю, что второго декабря – последний день. Она поморщилась, как от зубной боли, и «жеманит» дальше:
– Вашей работой я очень недовольна. Уже в открытую совершаются кражи, как это недавно было с банкой энергетика, а вы даже не реагируете на это, как положено. Сделаю всё возможное, чтобы вы от нас ушли как можно скорее.
И смотрит так выжидающе. Может быть, думала, что я тут же паду перед ней на колени, и начну просить о снисхождении? Щас! Тоже мне, баронесса фон Мозготрахен! Делаю вид, что мне всё сущее (да и она сама тоже) «по барабану», и молча ухожу. Слышу, сзади доносится её недовольное сопение – как видно, она ожидала чего-то совсем другого.
…Появилась директриса дня три назад. Я сразу даже не понял, кто это такая. В глаза бросилось, что какая-то баба с деловым видом ходит по торговому залу без пальто, везде суёт свой нос, смотрит на всех свысока, на физии за версту можно прочитать, как она всеми недовольна. Эдакая Мальвина в преклонных годах. Присмотрелся к ней, и вспомнил, что уже видел этот фейс на информационном стенде в вестибюле, где пришпилена куча благодарственных писем, дипломов и приветственных адресов «лучшему руководителю подразделения торговой сети «Купи!» Трапезиной Эмме Леонидовне».
Была она тот день всего час или полтора, после чего набрала здоровенную сумку продуктов, и ушилась. Ну а сегодня, как видно, решила взять все вожжи в свои руки, и показать свою «крутизну». Впору сказать, как в той сказке: так, вот ты какой, твою кочерыжку, «цветочек аленький»! Соображаю: а ведь мне она, и в самом деле,
подгадить может – к гадалке не ходи, и, к тому же, очень даже здорово. Если Трапезина поставит перед Васиным вопрос о моём досрочном катапультировании из этой шарашки, то, сомневаться не приходится – это будет сделано в момент. И, хорошо, если перекинут на другой объект. Пусть даже вахту придётся отматывать ещё двадцать дней. Хрен с ним – это ещё переживаемо. А вот если вылететь вчистую, как штрафник, без копейки в кармане, то… Вот тут уж – совсем дело дрянь.
Хожу по залу, смотрю за обстановкой, а в голове крутится одно и то же: интересно, когда она будет звонить Васину, и как скоро он на это отреагирует? То, что ей самой «накапали» обе Аньки, особенно, дылда – сомневаться не приходится. Ну а директриса, надо думать, Васину слив на меня может сделать нехилый – уж такое было у неё многозначительное выражение
