ж ты стоишь? Тебе же велено убираться отсюда.
И она выталкивает его за порог залы. Но в самых дверях Левка останавливается и, оборачиваясь к «новорожденной», показывает ей уморительный жест.
Большой Джон прячет разгоряченное лицо за мой веер и бесшумно хохочет.
Пока в зале открывают форточки и освежают комнату, рядом, в кабинете Джона, играют в «мнения». Мистер Джон Манкольд, длинный юноша с рыжими бачками, собирает их. На мою долю выпадает жребий уходить.
Когда я возвращаюсь, Большой Джон шепчет мне незаметно:
– Ну, берегитесь! И разделали же они вас под орех!
Я только встряхиваю волосами (мальчишеская привычка, доставляющая маме-Нэлли столько хлопот).
Действительно, мне досталось не на шутку. Мистер Манкольд с особенным удовольствием перечисляет все, что обо мне говорили. Мне приходится слышать, что я дикая, слишком непосредственная, удивительно своеобразная (это сказано в насмешку, но на французском языке звучит как комплимент), что я «казак», что мне еще придется много работать над собою, чтобы быть как другие, что я бедовая и прочее.
И только одно «мнение» за меня.
«Она такова, что хорошо было бы, если бы все девушки в мире были на нее похожи».
Я сразу узнаю автора этого мнения.
– Угадала! Угадала! – кричу я, хлопая в ладоши. – Большой Джон, это сказали вы!
– Это сказал я, вы правы, – говорит он трагическим басом и под общие аплодисменты удаляется в зал.
– Что вы желаете сказать про мистера Джона? – обращается ко мне мисс Молли, дочь англичанина – управляющего здешней фабрики.
– Что он прелесть! – вырывается у меня.
Шушуканье, недоумение и потом насмешливый голос, бросающий звонким шепотом французскую фразу.
– Побойтесь Бога, m-lle! Так не говорят в глаза молодому человеку.
И мисс Молли таращит на меня с уничтожающим взглядом свои выпуклые глаза.
– Да разве Большой Джон молодой человек?! – смеюсь я.
– А кто же он?
И маленький, веселый и добродушный Бен Джимс, товарищ Джона, заливается смехом.
– Я считаю его моим братом! – говорю я гордо. – А брат для сестры не есть молодой человек.
Тогда мисс Молли тянет насмешливо, обращаясь к сестричкам Вильканг:
– Поздравляю вас, молодые леди. У вас есть седьмая сестра.
– Нет! Нет! – кричу я. – Сестрички Вильканг мне не сестры, но Большой Джон – милый брат.
Или я не должна была говорить и этого? Ого! Какие у них сделались вытянутые физиономии, у всех шестерых сразу.
– Мисс Лида воспитывалась в институте? – спрашивает Молли.
– Ну разумеется! Не в театре же марионеток! – восклицаю я.
«Вот тебе! Вот тебе, противная марионетка», – прибавляю я мысленно, видя, как она вся вспыхнула.
– Большой Джон! Пора! Мнения собраны, –
