Андрей!..
Офицер, подняв руку и грозя Весовщикову маленьким пальцем, сказал:
– Смотри ты у меня!
Он начал рыться в своих бумагах.
С улицы в окно бездушными глазами смотрела светлая, лунная ночь. Кто-то медленно ходил за окном, скрипел снег.
– Ты, Находка, привлекался уже к дознанию по политическим преступлениям? – спросил офицер.
– В Ростове привлекался и в Саратове… Только там жандармы говорили мне – «вы»…
Офицер мигнул правым глазом, потер его и, оскалив мелкие зубы, заговорил:
– А не известно ли вам, Находка, именно вам, – кто те мерзавцы, которые разбрасывают на фабрике преступные воззвания, а?
Хохол покачнулся на ногах и, широко улыбаясь, хотел что-то сказать, но – вновь прозвучал раздражающий голос Николая:
– Мы мерзавцев первый раз видим…
Наступило молчание, все остановились на секунду. Шрам на лице матери побелел, и правая бровь всползла кверху. У Рыбина странно задрожала его черная борода; опустив глаза, он стал медленно расчесывать ее пальцами.
– Выведите вон этого скота! – сказал офицер.
Двое жандармов взяли Николая под руки, грубо повели его в кухню. Там он остановился, крепко упираясь ногами в пол, и крикнул:
– Стойте… я оденусь!
Со двора явился пристав и сказал:
– Ничего нет, все осмотрели!
– Ну, разумеется! – воскликнул офицер усмехаясь. – Здесь – опытный человек…
Мать слушала его слабый, вздрагивающий и ломкий голос и, со страхом глядя в желтое лицо, чувствовала в этом человеке врага без жалости, с сердцем, полным барского презрения к людям. Она мало видела таких людей и почти забыла, что они есть.
«Вот кого потревожили!» – думала она.
– Вас, господин Андрей Онисимов Находка, незаконнорожденный, я арестую!
– За что? – спокойно спросил хохол.
– Это я вам после скажу! – со злой вежливостью ответил офицер. И, обратясь к Власовой, спросил: – Ты грамотна?
– Нет! – ответил Павел.
– Я не тебя спрашиваю! – строго сказал офицер и снова спросил: Старуха, – отвечай!
Мать, невольно отдаваясь чувству ненависти к этому человеку, вдруг, точно прыгнув в холодную воду, охваченная дрожью, выпрямилась, шрам ее побагровел, и бровь низко опустилась.
– Вы не кричите! – заговорила она, протянув к нему руку. – Вы еще молодой человек, вы горя не знаете…
– Успокойтесь, мамаша! – остановил ее Павел.
– Погоди, Павел! – крикнула мать, порываясь к столу. – Зачем вы людей хватаете?
– Это вас не касается, – молчать! – крикнул офицер, вставая. Введите арестованного Весовщикова!
И начал читать какую-то бумагу, подняв ее к лицу. Ввели Николая.
– Шапку снять! – крикнул офицер, прервав чтение.
Рыбин подошел к Власовой и, толкнув ее плечом, тихонько сказал:
