наш клон – Гуинплен?
Через час я стоял уже в телефонной будке междугородного переговорного пункта, чтобы позвонить Жоре. Я его поражу! Хорошо, что в те минуты его не оказалось на месте! Длинные гудки, летевшие из Москвы, притишили бег моих мыслей, и я медленно поплелся домой. И долго не мог уснуть.
А утром был уже у термостата. Зачем?
– Ты ответил на свой вопрос?
– Ты не знаешь, куда я подевал свою флешку?
Часть вторая
НЕИСТОВСТВО ЛЮБОПЫТСТВА
Глава 1
Итак, я закатал рукава. Теперь я все делал за всех, я был человек-оркестр и извлекал звуки музыки из каждого прибора, каждой установки и каждой пробирки, пипетки или подложки так, как это делали и Юра, и Шут…
Даже Анечка позавидовала бы мне – с такой быстротой я носился от одного прибора к другому, перескакивая с одного табурета на другой. А с какой аккуратностью и усердием я чистил, мыл, нарезал, взвешивал, крошил!.. Мне позавидовал бы любой лаборант! И даже до жути педантичный, дотошно скрупулезный и всеуспевающий Слава Ушков. Но я уже не помнил, как он выглядит. Когда все было готово – все клеточки, выжившие в термостате, были отделены от подложки и наслаждались свободой, плавая поодиночке в суспензии, я приступил к самому ответственному моменту: оценке их жизнеспособности. Я нисколько не сомневался, что и по отдельности они все будут мне улыбаться. Ремесло это мне очень нравилось: мне доставляло огромное удовольствие командовать полками клеточных масс, подчинять их своей воле, бросать в бой за жизнь, рискуя их жизнями. Нравилось побеждать!.. Мне пришлось некоторое время повозиться с генератором поля, а затем и с Юриным микроскопом: настроить бинокуляр под себя, подобрать табурет по росту, и вот я, глядя в окуляр, пальцами на ощупь нахожу тумблер. Что ж, с Богом!.. Я легонько нажал рычажок: щелк.
То, что я увидел, меня потрясло: клетки едва дышали. Смерть со своей черной косой гналась по пятам за каждой из них. Глаза их запали в черные глазницы, зияли рты, они едва уносили ноги от костлявой старухи, страх сочился из каждой поры… «За что?» – беззвучно кричали их рты.
У меня оборвалось сердце. Моя вина была очевидна – я переспешил, переусердствовал, перестарался. Лучшее – враг хорошего, я тогда это прочно усвоил. В своем стремлении побыстрее убедиться в победе над смертью я, конечно же, увлекся и не учел множества элементарных вещей. Скажем, забыл подогреть до нужной температуры (плюс 37,7°) розовую питательную 199-ю среду. Не подкормил клеточки АТФ и витаминами, не дал им ни пузырика кислорода… Я поспешил и чуть было не потерял их. Да, чуть не потерял. Я видел: они еще были живы и взывали о помощи. Я опрометью бросился их спасать. Главное, что требуется для спасения жизни, будь то жизнь муравья, баобаба, слона или клетки, – вложить в эту уходящую жизнь свою душу. И больше ни одна мимолетная мысль об Ане даже не коснулась меня.
Час
