развлечение. Если бы Келско просто «наехал» на нас, ограничившись словесным предупреждением, он бы лишился значительной части своего развлечения.
Возможно, это было плодом моего воображения, которое подстегнул страх перед полицейскими дубинками – тяжелыми палками и обрезками резинового шланга, – но когда мы поехали по более гористому району, день как будто стал не таким ярким, не таким теплым, не таким многообещающим, каким он был в начале поездки. Деревья показались далеко не такими красивыми, как сосны и ели, которые я помнил еще с Орегона, а крепостные валы восточных гор, геологически более старых, чем Сискию, наводили на мысли о темной и безжалостной эпохе, об упадке, о злобе, рожденной усталостью. Я понимал, что мои чувства окрашивают то, что я вижу, в свои цвета. Конечно, и в этой части мира тоже была своя неповторимая красота, как и в Орегоне. Я понимал, что неразумно приписывать ландшафту человеческие ощущения и намерения, но не мог избавиться от чувства, что нависшие горы следят за нами и намереваются навеки поглотить нас.
– Но если люди Келско налетят на нас, – сказал я, – мы не сможем сопротивляться. Ради бога, что ж нам, драться с копами прямо в полицейском участке? Да мы же загремим за решетку по обвинению в нападении и оскорблении действием.
Студень отозвался с заднего сиденья:
– Ну, разумеется, это произойдет не в полицейском участке. И уж, конечно, не возле здания суда, где мы должны будем наполнить карманы чиновников округа. Даже не в самом городе. Это абсолютно точно. Я это абсолютно гарантирую. Более того, хотя это и будут люди Келско – так называемые служители закона, – на них не будет формы. Он посылает тех, кто не на дежурстве и в гражданской одежде. Они поджидают нас на выезде из города и перегораживают нам дорогу где-нибудь в спокойном месте на шоссе. Три раза они даже сталкивали наш автомобиль с дороги, чтобы мы остановились.
– И начинают драку? – спросил я.
– Ага.
– А вы даете сдачи.
– Верно, черт возьми, – подтвердил Студень.
Люк подал голос:
– К-к-как-то раз С-с-студень с-с-сломал од-дному парню руку.
– Вообще-то не стоило мне этого делать, – заметил Студень. – Это уж слишком далеко зашло. Можно было нарваться на неприятности.
Развернувшись на сиденье, я взглянул на толстяка по-новому, с большим уважением, и заметил:
– Но раз вам разрешено давать сдачи, раз это не просто полицейские колотушки, почему бы не взять пару действительно здоровых парней с ярмарки и не стереть этих ублюдков в порошок? Почему ты взял нас с Люком?
– А-а, – ответил Студень, – им это будет не по душе. Они хотят и нам малость врезать, и сами пару раз получить, чтобы было видно, что это взаправдашняя драка, ясно? Они хотят доказать сами себе, что они – ребята с крепкими лбами и железными задницами, прямо как их папочки, но они совсем не хотят, чтобы из них выбили все дерьмо. Если я возьму с собой кого-нибудь вроде Барни Куадлоу или Дика Фини, силача из аттракциона Тома Кэтшэнка, тогда мальчики Келско мигом смоются и не полезут в
