и жизнь уже не кажется такой хмурой и серой. На дворе глубокая осень, а на душе апрель: кое-где появились проталинки, а там, глядишь, и листики распустятся, цветочки зацветут…
Какой же Федька сегодня богатый! Обрадовался Сережка и решил, что до магазина пешком только лохи ходят. Но он ведь не лох, да и чего сиськи мять, если в трех шагах стоит машина с ключами: садись и езжай. Ноги сами понесли, мотор, как назло, завелся с полпинка! Ух, давно он не катался!!! То, что он угнал машину, Сережка понял только в милицейском участке. Вот это покатался, ничего не скажешь. Лучше бы лохом был, чем два года теперь на нарах париться да щи казенные хлебать.
Медленно тянулись серые монотонные дни. Сергей, скрипя зубами, привыкал к своей новой жизни. И на тюрьме люди живут. Два года – срок небольшой, но и не маленький. За два года может случиться что угодно. Сережка этого боялся больше всего. И, как оказалось, не зря.
Однажды его вызвали в спецчасть. Сердце ухнуло куда-то: случилось что-то неладное. Просто так туда не выдергивали. На ватных ногах он зашел в кабинет. За столом сидел майор, который в зоне занимался корреспонденцией. Вычитывал письма, телеграммы.
На столе перед ним лежал бланк телеграммы. У Сергея потемнело в глазах: он понял, какого рода послание пришло. Сразу ослабли ноги, пришлось даже опереться рукой о стену.
– Кто? – глухо спросил Сергей.
– Отец, – так же коротко и глухо ответил майор.
К горлу сразу подкатил комок. Отпустить его, конечно, не отпустят: не та ситуация. Хоть и срок небольшой, но не настали еще те времена, когда зеков отпускали бы в отпуск.
Дальше все было, как во сне. Он тупо расписался в квитке телеграммы, как сквозь вату выслушал дежурные соболезнования майора… В голове крутилась одна и та же мысль: «как жить дальше?» Батька всегда был своеобразным буфером между ним и матерью, он всегда старался как-то сгладить острые углы конфликтов.
И вот батьки нет… Сердце отказывалось верить, но перед глазами стоял сухой текст казенной телеграммы. Батька умер, а он, сволочь такая, даже не смог проводить его в последний путь, хотя и не по своей воле. Во всех бедах он корил себя. Наверно, все-таки мать была права, когда выносила ему мозги по поводу пьянки и работы. Слушался бы ее, сейчас точно был бы дома и отец, возможно, был бы жив. Но история, как известно, не терпит сослагательного наклонения, время вспять не повернуть.
За два года Сережка на сто раз переосмыслил свою нелепую жизнь, в которой он, видимо, был еще мальчишкой, в которой хотелось водки побольше да девок покрасивее! Сейчас, правда, тоже бы от такого десертика не отказался, два года постился, но, «баста, карапузики – кончилися танцы!» Он начинает жизнь с чистого листа. Теперь он мужчина в доме!
Так думал Сережка, возвращаясь с отсидки домой.
Этой ночью Вика практически
