интересов, и он, исходя из этого убеждения, делился жизненно важными экономическими сведениями. Они были частью научного сословия, говорил Джефферсон, перефразируя высказывание Джозефа Бэнкса о том, что ученые всегда живут в мире, даже когда «их государства воюют»{598}; позиция, без сомнения, устраивавшая президента в данный момент.
По словам Гумбольдта, если бы испанцы передали США территории, на которые притязал Джефферсон, то США получили бы земли размером с две трети Франции{599}. Не самые богатые на свете, оговаривался Гумбольдт: там разбросаны редкие мелкие фермы, простираются саванны, на берегах нет, насколько известно, морских портов. Там было несколько рудников и немного туземного населения. Именно в сведениях такого рода Джефферсон и нуждался. На следующий день он написал другу, что только что получил «ценные сведения»{600}.
Гумбольдт передал Джефферсону девятнадцать убористо исписанных страниц – выжимки из своих заметок, рассортированные и снабженные заголовками: «население», «сельское хозяйство, производство, торговля», «вооруженные силы» и пр.{601}. Еще на двух страницах описывался граничивший с Мексикой регион – особенно занимавшие Джефферсона спорные земли между реками Сабина и Рио-Гранде. Это было наиболее вдохновляющее и плодотворное посещение Джефферсона за много лет. Меньше чем через месяц он провел заседание кабинета на тему стратегии США в отношении Испании, где обсуждалось использование полученных от Гумбольдта данных и их возможное влияние на переговоры{602}.
Гумбольдт был счастлив помочь: США приводили его в восторг. По его словам, эта страна двигалась к «совершенному» обществу, в отличие от Европы, зажатой в монархии и деспотизме. Он не жаловался даже на невыносимую влажность вашингтонского лета, ведь «лучшим на свете воздухом дышится на свободе»{603}. Он многократно повторял, что любит этот «прекрасный край»{604}, и обещал туда вернуться в свое время для исследований.
Всю эту неделю в Вашингтоне собеседники разговаривали о природе и политике: о сборе урожая и почвах, становлении наций. Гумбольдт, как и Джефферсон, верил, что только аграрная республика принесет счастье и независимость. Колониализм же, наоборот, принес разруху. Испанцы явились в Латинскую Америку за золотом и лесом, готовые добывать то и другое «или силой, или путем обмена», сжигаемые, как говорил Гумбольдт, одной «неуемной алчностью»{605}. Они истребили древние цивилизации, местные племена, вековые леса. Описание, которое Гумбольдт привез из Латинской Америки, было написано яркими красками жестокой реальности; все подтверждалось достоверными фактами, данными и статистикой.
Бывая на мексиканских шахтах, Гумбольдт занимался не только их геологией и производительностью, но и губительным влиянием горных разработок на значительную часть населения. На одной из шахт он с ужасом наблюдал, как туземные
Jefferson to John Hollins, 19 February 1809, Rebok 2006, p. 126.
AH to Jefferson, AH Letters America 1993, p. 307.
Jefferson to Caspar Wistar, 7 June 1804, DLC.
Friis 1959, p. 178–179; AH Letters USA 2004, p. 484–494, 497–509.
Jefferson to James Madison, 4 July 1804, Jefferson to Albert Gallatin, 3 July 1804, Madison Papers SS, vol. 7, p. 421.
AH to Albert Gallatin, 20 June 1804. См. также: AH to Jefferson, 27 June 1804, Terra 1959, p. 789, 801.
AH to James Madison, 21 June 1804, ibid., p. 796.
AH Personal Narrative 1814–1829, vol. 3, p. 2.
