фермеры: бедность не позволяла им уйти с земли. Между Ондой и Боготой Гумбольдт тоже наблюдал маленькие фазенды, где отцы и сыновья работали вместе, не прибегая к труду рабов: выращивали сахарный тростник, а также съедобные растения для собственного употребления. «Мне нравится вглядываться в эти подробности», – говорил Гумбольдт, ведь они доказывали его правоту{646}.
Гумбольдт называл институт рабства противоестественным, потому что он «противен природе, несправедлив, дурен и изжил себя»{647}. В отличие от Джефферсона, считавшего чернокожих «расой ниже белых как телесно, так и умственно»{648}, Гумбольдт настаивал, что высших и низших рас не существует. Все люди, независимо от национальности, цвета кожи и вероисповедания, происходят от общих предков{649}. Во многом подобно растительным семействам, объяснял он, по-разному приспосабливающимся к географическим и климатическим условиям, но при этом демонстрирующим признаки «общего типа», также все представители рода человеческого принадлежат к одной семье. Все люди равны, говорил Гумбольдт, нет расы, которая была бы выше другой, так как «все одинаково созданы для свободы»{650}.
Гумбольдта учила природа. И величайшим из преподанных ею уроков был урок свободы. «Природа – территория свободы», – утверждал Гумбольдт, ибо природное равновесие создано многообразием, которое должно, в свою очередь, стать образцом для политики и нравственности. Все, от примитивного мха или насекомого до слонов или величественных дубов, исполняет свою роль, и все вместе составляет единое целое. Человечество – лишь малая толика единства. Сама природа является республикой свободы{651}.
Часть III
Возвращение: Сортировка идей
9. Европа
В конце июня 1804 г. Гумбольдт отплыл из Соединенных Штатов на французском фрегате «Фаворит» и в августе, за пару недель до своего тридцать пятого дня рождения, прибыл в Париж, где его встречали как героя{652}. После пяти с лишним лет отсутствия он возвращался с сундуками, набитыми десятками блокнотов, сотнями зарисовок, результатами десятков тысяч астрономических, геологических и метеорологических наблюдений{653}. Он привез около 60 000 образцов растений, из которых примерно 2000 были новыми для европейских ботаников – поразительная цифра, если иметь в виду, что к концу XVIII в. число известных видов не превышало 6000. Как справедливо указывал сам Гумбольдт, он собрал больше образцов, чем кто-либо еще.
«Как же меня тянет снова оказаться в Париже!» – писал он одному французскому ботанику из Лимы за два года до этого{654}. Но Париж, куда он вернулся, был уже совсем не тем городом, который он покинул в 1798 г. Он уезжал из республики, а теперь попал в страну, где правил диктатор. После переворота в ноябре 1799 г. Наполеон объявил себя первым консулом, став самым могущественным человеком во Франции. Затем,
AH Personal Narrative 1814–29, vol. 4, p. 128.
AH, 23 June – 8 July 1801, AH Diary 2003, vol. 1, p. 87.
Jefferson 1982, p. 143.
AH Personal Narrative 1814–29, vol. 4, p. 474. См. также: AH Cosmos 1845–52, vol. 1, p. 351, 355; AH Kosmos 1845–50, vol. 1, p. 381–5; AH Cordilleras 1814, vol. 1, 1814, p. 15.
AH Cosmos 1845–52, vol. 1, p. 355; AH Kosmos 1845–50, vol. 1, p. 385.
AH Cosmos 1845–52, vol. 1, p. 3; AH Kosmos 1845–50, vol. 1, p. 4.
AH to James Madison, 21 June 1804, Terra 1959, p. 796.
AH Geography 2009, p. 86; Wulf 2008, p. 195; AH, Aus Meinem Leben (1769–1850) (см.: Biermann 1987, p. 104).
AH to Jean Baptiste Joseph Delambre, 25 November 1802, Bruhns 1873, vol. 1, p. 324.
