об этих воздушных шакалах с кожаными крыльями, поскольку, несмотря на то, что в Индии имеется громадное число различных видов этих замечательных и в высшей степени полезных животных, люди едва замечают их. Надо быть натуралистом и любителем природы, чтобы ценить и восхищаться этими ночными животными. Среди индийских летучих мышей есть замечательные виды, особенно изумительны и фантастичны те, которых природа украсила причудливыми листовидными наростами на носу[136].
Те, кому приходилось бывать на скучных приёмах, оценят тонкую иронию этого забавного шуточного высказывания: «Летучая мышь принимала гостя и сказала ему: “Я буду висеть, ты повиси тоже”»[137]. Нет необходимости разъяснять смысл этой восхитительной шутки, поскольку большинству из нас известны дома, обитатели которых словно зависли в вялой апатии, и предоставленным самим себе гостям ничего не остаётся делать, как похожим образом зависнуть в сонной дрёме. Существует не имеющий особого смысла рассказ о Соломоне, птицах и летучих мышах[138]. Я не знаю ни одной поговорки на известных мне языках, которая бы признавала огромную пользу летучей мыши – важного ограничителя численности насекомых.
Большая плодоядная летучая мышь или, точнее, летучая лисица[139] – это благородное создание, выглядящая огромной, когда в неподвижном воздухе тихого вечера она бесшумно прокладывает свой путь высоко над тусклыми водами Бомбейского залива или соседних бухт, чёрная на фоне огненного неба, медленно переливающегося кроваво-красными и оранжевыми красками заката. Представители низших каст используют летучих лисиц в пищу, мясо которых, по-видимому, великолепно на вкус, поскольку они набирают вес, питаясь лучшими фруктами. На Малайском архипелаге летучие лисицы – обычная еда аборигенов и, по словам Уоллеса[140], должным образом приправленные имеют отменный аромат и на вкус напоминают зайчатину. Я однажды держал у себя летучую лисицу, но её едва ли можно было назвать забавным домашним питомцем, её главной особенностью была огромная прожорливость и любовь к бананам. Как-то раз она попыталась от меня сбежать и улетела прочь, но сразу же вернулась, поскольку на неё налетела ватага ворон, никогда не видевших такую странную тварь прежде. Вороны рано отправляются на ночлег и появление средь бела дня монструозной летучей мыши, по-видимому, потрясло их до глубины души и основания чувств. Вот они на неё и накинулись – если можно так выразиться, – подобно тому, как уличные мальчишки, как говорят, накинулись на Джонаса Хенвея, когда он появился на лондонских улицах с первым зонтиком[141]. Летучая лисица была очень напугана, прекрасно сознавая, что один-единственный удар вороньего клюва может безвозвратно разрушить перепонку её зонтика, более тонкую и нежную, чем любой шёлк, растянутый на самой идеальной рамке.
В период спаривания летучие лисицы активны круглые сутки, но при этом они не улетают с мест отдыха и рядом с облепленными ими сверху донизу деревьями, на которых они висят огромными стаями стоит такой
Здесь говорится о летучих мышах семейства листоносых (Phyllostomidae).
Здесь непереводимая игра слов: по-английски hang – висеть, но также и hang up (одно из значений) – уставать, утомлять, раздражать. (Как известно, летучие мыши большую часть времени проводят, вися вниз головой, уцепившись за что-нибудь.)
Согласно этой восточной сказке, царь Соломон решил женить одну из своих дочерей и призвал всех птиц дать перья для перины и подушек своей дочери. Но только летучая мышь отдала перья со своих крыльев, которые у неё и стали с тех пор «голые».
Имеется в виду индийская летучая лисица (Pteropus giganteus).
Алфред Рассел Уоллес (см. примечание 30 к предыдущей главе) с 1852 по 1862 г.г. путешествовал по Малайскому архипелагу. Результатом этого путешествия стал капитальный труд «The Malay Archipelago». В 1903 году эта книга была издана на русском языке под названием «Малайский архипелаг. Страна орангутанга и райской птицы».
Джонас Хенвей – Jonas Hanway (1712–1786) английский торговец. Считается, что он первый применил зонт для защиты от дождя (до этого зонты применялись исключительно для защиты от солнечных лучей). В течение многих лет был единственным человеком в Лондоне, пользующимся зонтом, за что подвергался многочисленным насмешкам.
