ступня ныла и саднила. Женщине казалось, это было последнее, что она еще могла чувствовать. Не то чтобы она так любила Дасара, скорее даже боялась его. Но она слишком привыкла, что он есть в ее жизни. Пусть муж был часто груб с ней, но он решал все проблемы, с которыми они сталкивались, он обеспечивал и защищал семью. По сути, ее единственной проблемой и был сам Дасар – об остальном ей думать не приходилось.
Теперь Атаане придется обо всем заботиться самой. Она была как узник, ненавидевший стены своей темницы. Но когда эти стены рухнули, снаружи вместо желанной свободы ее ждал лишь холод и пронизывающий до костей ветер. Атаана понимала, что просто не умеет жить одна. Одна. Она была уверена, что и Токен к ней уже не вернется. Он, может, и хотел этого, но Афис его не отпустит, ни за что не отпустит. И она будет видеть своего ненаглядного сыночка только издалека. Она умрет от голода, одиночества и тоски.
– Отпустите, прошу вас, я сама дойду до дома, я больше никому не помешаю, – слабым голосом попросила Атаана.
Ее тюремщики с удовольствием отпустили обременявшую их женщину, и она осталась одна посреди пустынной улицы, не представляя, что делать дальше. Единственная мысль проскочила в голове, и несчастная вдова направила стопы к дому, где сразу же вошла в пристройку, служившую мужу мастерской. Там она принялась лихорадочно шарить по полкам руками, сбрасывая деревянные заготовки, ножи, стамески, мотки бечевки. Пергаментный сверток упал на пол, звонко рассыпавшись новыми гвоздями. Наконец под руку попалось то, что Атаана искала. Стеклянная бутылка, заткнутая тряпицей. Непослушные пальцы вытащили тряпицу, и в нос ударил насыщенный запах масла. Атаана крепко сжала горлышко бутылки и поспешила к озеру.
***
Токен проверил все комнаты, двор и огород – матери дома не оказалось. Дверь мастерской была отворена настежь, а внутри царил полный разгром. Кто мог это сделать? Мама сюда прежде и не заходила и тем более не осмелилась бы трогать вещи отца. Смутное предчувствие чего-то неминуемого поднималось изнутри. Кончики пальцев покалывало. «Ну же, давай». Токен расслабился, стараясь выбросить из головы любые мысли, но не было ни видений, ни озарений – ничего. Его дар был бесполезен.
Мальчику невыносимо захотелось увидеться с Афисом, который всегда находил нужные слова и мог утешить и приободрить, как никто. Афис, скорее всего, был на берегу озера, завершая ритуал сожжением тела жертвы. Если Токен пойдет туда сейчас, то увидит еще и это. Но дожидаться наставника не было сил, и Токен отправился к озеру, надеясь, что сможет дойти – путь был неблизкий, а желудок предательски напоминал, что мальчик сегодня не ел.
Он шел уже около часа и недавно миновал северные ворота, собираясь свернуть с широкой дороги, откуда извилистая тропинка, пересекая долину, вела к озеру. Токен размышлял, станет ли Афис гневаться на него за то, что он нарушил его приказ и сбежал из дома, когда вдруг тишину разорвал нечеловеческий вопль боли. Это был точно такой же, тот же самый крик, как в его
