шатер из шелковой ткани в веселенькую сине-зелено-желтую полоску, вдоль правого борта стояли корзины и тюки, накрытые белоснежными салфетками. Я сглотнул. Может, в них съестное? Почитай, дня два маковой росинки во рту не было…
Машка меня опередила. Подобравшись к одной из корзин, хищно сдернула салфетку, заглянула внутрь…
– Пусто, – перевернув тару, напарница потрясла ею в воздухе. На горбыли выпало несколько крошек.
Вторая корзина, третья… По мере инспектирования ворона отодвигалась всё дальше, оказавшись, в конце концов, на самом краю плота. Машка на неё даже не посмотрела. Поднявшись и отряхнув джинсы, она повернулась к учителю.
– Шеф, давайте, пока не поздно, скинем её в реку. А чего? Тварь ведь железная, так что ко дну пойдет, как утюг…
– Это кто здесь утюг, кто утюг, ты мне скажи? – ворона неосторожно подскочила к напарнице и тут же была схвачена за горло.
– Ты зачем все запасы уничтожила? Тут же прорва еды была! Даже крошечки нам не оставила.
– А что мне было делать? Я, может, три часа тут сидела. Заржаветь можно от скуки.
– Три часа? Ты не могла потерпеть всего три часа? Да мы два дня не жрамши! Ванька, вон, в голодный обморок сейчас брякнется, от наставника одни бакенбарды остались, а ты, канистра бездонная… – Машка пыталась подтащить ворону к краю плота, но та вцепилась в бревна когтями.
Я тоже заглянул в корзинки – так, на всякий случай, – затем вздохнул и меланхолично устроился рядом с бваной.
Плот резво плыл по течению, из-за туч выкатилась полная луна и нарисовала на воде серебряную дорожку. Вечерний воздух был свеж и наконец-то прохладен, повсюду распускались кувшинки – здесь, на Ниле, их почему-то зовут лотосами. Над рекой неслись душераздирающие вопли.
– Из-за о-о-острова на стре-е-ежень, на просто-о-ор речной волны-ы-ы… Может, их растащить? – спросил я наставника. – А то петь мешают.
– Милые бранятся, только тешатся, – рассеянно отмахнулся Лумумба. – Пусть их.
Взяв пустую бутылку – жадная птица выдула даже вино – я набрал забортной воды и посмотрел на свет. Водичка была тепленькая, мутноватая, с песком. Покрытые усиками и ложноножками инфузории хищно щелкали зубами из-за стекла.
– Процедить бы. И прокипятить. Разика два, не меньше…
Руки так и чесались приоткрыть Завесу и нащупать там бутыль с холодными, покрытыми бисеринками пота, боками. Вода в ней будет чистой, прозрачной и чуть сладковатой. А еще от неё будет слегка ломить зубы и щипать в носу…
– Ну так разводи костер, – перебил мечты наставник. – Помнишь, как на рязанском болоте, когда кикимору ловили?
Не из магического кармашка жилетки, а из обычного, в плаще, он достал спички и швырнул мне, не глядя.
– И долго нам без волшебства? – спросил я, поймав коробок.
– Темпус эст оптимус магистер витэ – философски пожал плечами наставник.
– Может и так, –
