служба. Снежок, как всегда, скромно садился у дверей, и отец Дмитрий, улыбнувшись верному другу, тихо шептал:
– Ну что, Снежок, начнем?
БУДЕШЬ ЖИТЬ!
Всю ночь валил снег, укутывая продрогший город в белые одежды. Город, словно покорно принимая данность суровой зимы, притих, замолчал, перестал шуметь и пронзительно сигналить, казалось бы, нескончаемой вереницей автомобилей. Зима пришла в город тихо, подула поземкой, подморозила дороги, покрыла ледяным панцирем тротуары, вдохнула в души закутанных в шубы редких прохожих медлительность и сонные грезы о домашнем тепле и чашке горячего чая.
Щенок окончательно замерз, не в силах больше протянуть и метра. Свою маленькую, доставшуюся такими мучениями и страданиями жизнь, он научился измерять расстояниями. Шумный и разноликий город был опасен и непредсказуем. Повсюду сновали люди, по дорогам носились чадящие дымом автомобили, разноцветно светилась и искрилась реклама… Город кричал людскими голосами, пронзительно сигналил машинами, пугал щенка своим бешеным ритмом и аляпистой круговертью. Каждое пройденное расстояние, если ему не доставалось от кого-то, не оборачивалось мгновениями страха, щенок считал подарком судьбы, прибавляя к своей тяжелой жизни немного светлых минут. Все равно щенок, оставшийся без матери, братьев и сестер, ушедших навсегда под ударами гогочущих, злобных и жестоких подонков, искренне верил всей своей крошечной душой и сердцем, что он не существует, а живет. Да, он ест, не когда хочет, а когда получится что-нибудь раздобыть или, может быть, кто из жалости даст ему немного еды. Да, он спит не в теплой корзинке, а на сырой земле, в подворотнях. Да, он не гуляет с удовольствием, а бежит, опасливо оглядываясь, рискуя нарваться на какого-нибудь душегуба или попасть под колеса летящего автомобиля. Но все равно, он принимает эту жизнь и не существует, а живет!
Но эта морозная зима, тихо и спокойно пришедшая в город, ударила его жестоко и беспощадно. Все вокруг заиндевело, замерзло, покрылось льдом, и тяжкий холод сковал его крошечное тельце. Щенок, так за весь день не отыскавший даже засохшей корочки хлеба, почувствовал, как жизнь покидает его. Не осталось больше сил бороться за себя, не осталось сил отчаянно цепляться за каждый день, доказывать себе что-то. Да и больше не хотелось…
Щенок, отсчитывая метры жизни, отрешенно брел вдоль многоэтажного огромного дома, пока не свалился на лед возле какого-то подъезда. Ну вот и все… Наверное, это блаженство – уйти, подняться ввысь и, укутавшись белым и пушистым, как вата, облаком, заснуть сладко и безмятежно. Щенок закрыл глаза, и горячая слеза упала на тротуар, превращаясь в льдинку.
… – Ты что это?! А ну, не смей умирать! Не смей!
Девушка, вышедшая из дома за булкой хлеба, подхватила тельце щенка и прижала к себе, а потом, приложив ухо к груди, услышала едва слышное биение сердечка.
– Жив! Будешь жить, слышишь меня?! Будешь жить!..
Позабыв про хлеб, ангел-спаситель
