переживай так, – спокойно ответила жена. – Я поставлю на стол календарь, чтобы не забыть.
Нуллус купил билет до Большого города на ближайший поезд, отправляющийся почти в полдень, сложил билет пополам и сунул его в карман. В здании вокзала было прохладно, что казалось весьма уместным в жару, но холод был каменным и неприятным, и Нуллус вышел на перрон. Там было спокойно, лишь несколько торговцев сидели в тени, обмахиваясь шляпами и газетами, да некий мужчина прогуливался поодаль. За вокзалом домов не строили, а потому величественный простор остался нетронутым и необъятным, предвещая долгий путь. Собственно, путей было всего два, и по другую их сторону сидел пожилой рабочий, покачивающий ногой от скуки или задумчивости. Он смотрел на вокзальные часы, на наручные, закуривал и ждал, время от времени прикрикивая на детей, если те имели неосторожность бегать поблизости. Потом брал газету, оглядывал её со всех сторон и вспоминал, что уже всю её прочёл. Он вновь бросал взгляд на часы и понимал, что не успевает купить новую до прибытия поезда, и принимался молча смотреть куда-то вдаль.
– Дружище, – раздался сиплый неприятный голос.
Нуллус повернулся и увидел мужчину, пару минут назад ходившего в другом конце перрона. Мужчина был грязен, загорел, не имел многих зубов и, судя по всему, был никем иным, как простым пьяницей. Незнакомец пытался придать лицу дружелюбное выражение, но получалось скорее ехидство. Нуллус обратил внимание, что одежда у пьяницы – синяя клетчатая рубашка, да тёмные брюки – была целая и, как будто, не старая, но вся заляпанная.
– Чего тебе? – Спросил Нуллус.
– Дружище, – вновь проговорил пьяница, – помоги до дома доехать.
– А где же дом?
– Да тут, – махнул в сторону рукой пьяница, – совсем недалеко.
– Раз недалеко, то и пешком дойдёшь, – ответил Нуллус.
– Ты же вроде и сам не местный, должен понимать, как тяжело бывает до дома добраться, хоть он и близко, – не отставал пьяница.
– Тяжело добраться, если не знаешь, где он, – сухо проговорил Нуллус, – а сам путь домой в радость должен быть, хоть пешком, хоть на лошади.
Пьяница разочарованно хмыкнул и удалился. Нуллус сплюнул на перрон и отвернулся. Ему был противен этот человек, и он испытал облегчение, услышав удаляющиеся шаги. На перроне стали скапливаться люди в нетерпеливом ожидании поезда. Торговцы аккуратно доставали свои товары: расписные игрушки, открытки и сушёную рыбу. Раздался сигнал, и поезд почтенно въехал на станцию, разгоняя пыль вокруг. Сначала вышли прибывшие, а за ними – просто желающие вдохнуть свежего воздуха. Поезд простоял недолго и совершенно бесстрастно покинул очередной городишко, и вновь пришла тишина.
Нуллус посмотрел удаляющемуся составу вслед и увидел тень от небольшой будки, стоящей в конце перрона, и увидел позади тень другую, и не смог вспомнить, была ли она раньше. Нуллус направился к ней, словно бесцельно прогуливаясь, прошёл мимо и бросил
