адресованы. Но ничего, вот вырасту тоже уеду. Сейчас пока мне и здесь хорошо, но это потому, что я занят всё время, сегодня вот плот строить будем. А как вырасту, тут и делать нечего будет.
Мальчишка вдруг резко ободрился, очевидно, вспомнив о некоем важном и приятном деле, отбил ногами причудливый ритм, вскочил и быстро зашагал к вокзалу, обошёл его и направился в город, мелькая своей выцветшей голубой футболкой между деревьями. А Нуллус усмехнулся и сел на место мальчишки, и видел исчезающие и появляющиеся поезда, и слышал суету позади себя. Он грустил от услышанной истории, но правды наверняка не знал и догадываться о ней не хотел. И грусть от несуществующего прошла, и пришла радость от неосязаемого. И он радовался моменту, в котором не нужно было искать крышу от дождя, стену от ветра и слова, чтобы свою радость выразить.
-3-
Нуллус увидел первые здания, лишь когда поезд уже начал сбавлять ход. Дети, сидевшие по разные стороны вагона, принялись призывно махать друг другу, уверяя, что из их окна вид куда лучше. И они одинаково сильно восхищались и громадностью города, и мелочами, запрятанными в нём, и перебегали с одной половины на другую, и мотали головами, стараясь ничего не пропустить и, очевидно, ничего не запомнить. И будь это середина пути, взрослые непременно попросили бы детей успокоиться, но сейчас каждый думал о своём и никакой шум не отвлекал.
– Вот и добрались, – произнесла сидящая напротив полная женщина. Она никому так и не представилась, но множество раз упомянула, что едет к дочери, недавно вышедшей замуж за человека, в общем-то, неплохого, хотя и со слегка оттопыренными ушами, которые, без сомнения передадутся девочке, и не самым мужественным подбородком, который уж наверняка унаследует мальчик.
– Вы здесь уже бывали? – Раздалось где-то за спиной.
– О да, множество раз! Здесь прекрасная набережная, – ответил женский голос, и тут же мнения, как о красивых, так и менее достойных внимания местах последовали в несчётном количестве. И неизвестно, что было бы более странно – если бы такие мнения не были бы высказаны, или они не противоречили бы зачастую друг другу.
Нуллус прильнул к окну. Город выстраивался словно матрёшка – за горой показался мост, мост пересёк реку и упёрся в первый дом. Состав проехал ещё немного и первый дом словно подвинулся, представляя взору прибывших второй и третий дома, после чего подсчёт возведённых за множество десятилетий строений потерял смысл. Город растянулся на километры и километры во все стороны, словно высыпавшись из горы, и будто убегая от её тени, которая довольствовалась старинными постройками начала века. Тень падала почти ровно до реки, но всё же не доставала, и вода нагревалась и блестела под солнцем. Проплывали суда, разных размеров и цветов. Одни обгоняли другие, некоторые прибивались к берегу, а какие-то, казалось, просто уносило течением вдаль. Издалека не было видно ни богатства, ни бедности. Не чувствовалось страха и не проглядывались ни заносчивость, ни лукавство. Строго говоря, не было видно и ничего хорошего: гостеприимство, учтивость и доброжелательность были лишь в надеждах смотрящих, но надеждах, в общем, разумных и непустых.
Заскрипели
