великолепно, я бы даже сказала, что над своей внешностью она трудилась часа три, как человек, не желающий демонстрировать свое подлинное состояние.
«Ну, штукатурка с тебя еще послетает, дай срок». Я заготовила уже новое послание, припрятав его среди фантов для гостей.
Неожиданно я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд и в следующее мгновение увидела Линду. Ее белый льняной балахон с обилием хипарских ца– цек выглядел настолько в точку, что нарядные вечерние платья окружающих ее дам поблекли и выглядели какими-то кукольными.
С минуту мы пристально смотрели друг на друга.
«Она знает!» Я сжалась, воспринимая всем телом невыносимое давление, в висках заклокотало, комок подскочил к горлу, словно притаившейся в моей собственной утробе предатель пропихнул через трахею и гортань кулак. Я смотрела в ее глаза!..
И тут все прошло. На какое-то мгновение я потеряла Линду из виду и тут же заметила, что стоящая в шаге от меня Маргарита ловит ртом воздух. Руки ее испуганно вздрагивали, а глаза уставились в одну точку. Я проследила за остекленевшим взглядом, вновь обжегшись о серые глаза медиума.
«Ага. Сестры», – пронеслось у меня в голове. Странное обозначение по отношению к врагу.
Я проклинала дурацкую систему пригласительных, при которой невозможно добиться какого-либо фейс-контроля. Но да что было делать? Линда знает – и черт с ней. А я буду делать свое дело – и баста.
Как хозяйка я постоянно находилась в центре внимания, перепархивая от одного гостя к другому, иными словами мелькала, мелькала, мелькала…
В половине восьмого, то есть через час после официального начала, когда все уже крепко выпили и те, кому было положено вещать, отговорили все, что собирались, ведущий объявил фанты. И естественно я, как героиня дня, взялась обносить ими гостей. Подойдя к Марго, я слегка присела, протягивая шляпу со жребиями, но тут к нам подошла мерзкая журналистка, внешне напоминающая вездесущую крыску. И слава богу, не то я чуть было не наделала глупостей! Ну надо же, придумала – самой вручать конверт – пусть даже в виде фанта.
Теперь у меня оставалась еще одна попытка. После дурацких конкурсов в духе «Оживших картин» участники обменивались шуточными любовными письмами. Они опускали их в большую корзину с цветами, как у пастушек из пасторальных сцен. Туда-то я и положила свое очередное письмо. Естественно, что внутри находилось послание прекрасной блондинки, продиктованное гением Павой. Я предполагала, что, едва только Белкина обнаружит почерк своего преследователя, она немедленно постарается уединиться и прочесть его подальше от общества. Что никак не входило в мои планы – ведь театр, где проходил праздник – ее родной дом.
Куда она пойдет – в гримерную или туалет? Я должна была опередить ее. Поэтому еще днем наняла парня, который взялся красить ужасно узкий коридорчик, по которому ей бы пришлось теперь
