застежкой, висевшую у нее на боку, и вышла.
В добавление к дикой злобе, так или иначе питавшей меня все это время, подключилось другое, противненькое чувство – будто я затравливаю кого-то во много раз слабее и меньше меня.
На лестнице с другой стороны зала я чуть было лицом к лицу не столкнулась с Маргаритой, почему-то выбравшей обходной маршрут.
Первым, что неприятно поразило или скорее удивило меня вслед за этим, был Зерцалов, что-то нервно пытающийся втолковать отрешенно скользящей по нему руками Линде. Ощутив на себе мой пристальный взгляд, он отскочил от своей собеседницы и, подлетев ко мне, предложил руку. Словно не заметив его отсутствия, медиум продолжала свой безумно-гипнотический танец, отрешенно поглаживая воздух.
«Черт знает что, а не муж, – ругалась я про себя, стараясь не обращать внимания на блаженную, – мало мне его мужиков, так от баб уже прохода нету! И где – на собственном празднике, при всем честном народе!»
– Представляешь, она сказала, что от смерти меня спасет вот это, – заметил он вдруг ни к селу ни к городу, показывая на черную ручку с алой розой и моими инициалами, полученную за сборник «Сладкое томление», с которой он никогда не расставался. – Правда странно?.. – произнес он это почти что скороговоркой, точно оправдываясь в чем-то и отводя глаза.
Я пожала плечами и вернулась к своему беззаботному порханию, перемещаясь от одного гостя к другому и старательно обходя нервно притаившуюся в толпе приглашенных Линду.
Я считала, что моя миссия на этот день вполне завершена, но актриса точно специально начала попадаться мне на глаза. Ее упорство уже выходило из всех рамок приличия, казалось, что она попросту дразнит меня, разглядывая толпу гостей сквозь свою пузатую рюмку или подходя за новой порцией к фуршетному столику. В отличие от нее я, можно сказать, не пила. Во-первых, это слишком большое искушение для человека следящего за своей внешностью и, во-вторых, при нынешних обстоятельствах я просто не могла позволить себе расслабиться.
В конце концов мы отправились в ближайший ресторанчик, уже небольшой группкой (только близкие); естественно, что моя жертва оказалась в числе приглашенных, хотя и была уже в солидном подпитии, я же обычно разгуливала по залу с одним-единственным бокалом шампанского (еще одна дарованная мне случаем привилегия – не дотрагиваться до общего пойла), время от времени касаясь им губ с несмываемой помадой.
Весь вечер Рита бросала на меня полупьяные взоры и наконец, воспользовавшись тем, что Зерцалов пошел за сигаретами, шлепнулась на его место и, обняв меня за плечи одной рукой, прошептала чуть ли не плача:
– Я погибла, милая, милая моя богиня любви Венера. Меня убьют, вот увидишь.
От такого пассажа я не сразу нашлась что сказать и знаком попросила подошедшего Паву налить немного каберне. Наши бокалы покраснели, и Марго продолжила:
– Помоги
