style="font-size:15px;"> – Сам подивился. Время позднее, Пряхину по всему следовало дверь на засов закрыть. Сами понимаете, ваше высокоблагородие, Сухаревка. А взлома нет – значит, убиенный сам открыл. Уж не знакомый ли какой?
– Подивился? – искоса взглянул Эраст Петрович на полицианта. – А что ж в рапорте про это не написано?
– Виноват…
Лицо Небабы немедленно сделалось бессмысленно-чугунным, глаза обрели особенный блеск, свойственный лишь бывалым, тертым служакам. Фандорин только вздохнул: не захотел сухаревский околоточный, чтобы на его участке шныряли господа из сыскной полиции, вот и утаил подозрительное обстоятельство. Обычное дело.
Чиновник повернулся к приказчику.
– Расскажите-ка, Клюев, поподробнее, как вы этакой к-красотой на макушке обзавелись. Когда это произошло? Четвертого дня?
– Обскажу все как было в полнейшей обстоятельности, – с готовностью откликнулся ушибленный, расправил узкие плечи и, откашлявшись, начал. – Вечерело. В небе ярилась буря, посверкивали молнии, и дождь лил как из ведра. Силантий Михалыч, приняв рапсовые капли от почечуя и пожелав мне благоспасительных сновидений, удалился вкусить заслуженной отрады после многотрудного дня, а я испил малую чашицу чаю и приготовился запирать сей магазин. Вышел на улицу, всю затянутую пеленой дождя…
– «Воскресным чтением» увлекаетесь? – перебил рассказчика Фандорин. – Вы без природных описаний, по существу.
– По существу? – сбился Клюев. – А по существу, сударь, выходит так. Повернулся замок запереть, а после ничего не помню. Очухался – лежу на пороге, темнотища, и собака-бродяжка мне кумпол лижет.
– Это его сзади тяжелым тупым предметом в затылочно-теменную область, – важно констатировал околоточный.
– И вы не слышали звука п-приближающихся шагов? Постарайтесь припомнить. Ведь мостовая-то булыжная.
Клюев наморщил лоб, показывая, что изо всех сил старается, но лишь покачал головой.
– Никак нет. Не вспомню-с. Здесь всякой рвани полно, многие вовсе без сапог ходют. Не иначе как злоумышленник был разумши, – предположил приказчик, но сразу же сам себя опроверг. – Хотя ежели б был разумши, то шлепал бы, а шлепу никакого не было.
– Может, китаеза? – вставил Небаба. – Они в тапках шастают. Тихо так, безо всякого стуку.
Пострадавший эту версию охотно поддержал:
– А вот это очень даже возможно. Косорылых к нам в лавку много захаживает. Есть и вовсе полоумные, которые ихнюю китайскую траву курят.
Околоточный мощной рукой отодвинул субтильного свидетеля в сторону, чтоб не загораживал от начальства.
– Я, ваше высокоблагородие, что думаю. Пряхина позавчера тоже не иначе как дурманщик какой китайский порешил. Наш православный спьяну или с похмелюги этак не отуродует. Для такой лютости надо в полном помрачении быть. Мало что зарубили, так после еще всего топором покромсали
