style="font-size:15px;"> В середине июля, когда войска сибирского правительства были на подступах к Тюмени, а Чешский корпус под командованием Сергея Николаевича Войцеховского подходил к Екатеринбургу, в Алапаевске неожиданно для местного большевистского руководства появился высокий гость. Появился инкогнито. Сразу с вокзала, никуда не заходя, он направился в ЧК, к председателю грозной организации и потребовал немедленно собрать совет общественной безопасности. И первый взял слово:
– … значит, в момент когда наши войска доблестно отстаивают завоевание революции, а контра повсеместно поднимает голову, ваши великие гости, – так, кажется, вы их величаете – оплот всей контрреволюции не только на Урале, а во всей стране, чувствуют себя комфортно и для всей белой сволочи служат знаменем в войне с нами! Нехорошо. Оппортунизмом пахнет у вас, товарищи! По решению партии, в связи с надвигающейся опасностью вы должны ликвидировать этот оплот гидры, и немедленно!
Товарищ Зофаров не говорил, а кричал, переходя на режущие слух истеричные ноты.
– Расстрелять?! – спросил Говырин.
– Стереть с лица земли, чтоб ничего от этой фамилии не осталось! – рявкнул высокий гость и уже спокойным голосом тихо добавил:
– Одновременно в Екатеринбурге принято решение ликвидировать Николая Романова с семьёй.
– Без суда и следствия, что ли? Даже нас в 1905-м судили за бунт, – тихо буркнул Соловьёв.
– Есть ли приказ Ленина? – спросил Говырин.
Побледневший военный комиссар города тихо проговорил:
– А, может, не выполнять этот приказ?
Приехавший заместитель Екатеринбургского совдепа, взвизгнув, снова сорвался на крик:
– О ваших загулах, позорящих имя коммуниста, товарищ Соловьёв, знает всё руководство партии! Мы перестанем закрывать на это глаза, и вы вылетите в два счёта из наших рядов и потеряете ваше тёплое местечко! А вы, Говырин, в условиях приближающейся войны и возможного мятежа в вашем городе убережёте Князей?! Ну, а вы, Павлов, сумеете разбить белогвардейцев под Алапаевском? Что-то я в этом сомневаюсь. Так у нас с вами дело не пойдёт! Данной мне властью свыше я приказываю в трёхдневный срок решить этот вопрос!
И, поднявшись, направился к двери, давая понять, что разговор окончен. Напоследок председатель городского совета крикнул:
– Мы что… мы готовы. Если партия сказала, мы всё сделаем.
За уходящим Зофаровым молча стали расходиться и алапаевские комиссары, причём лица их выражали совершенно разные, порой противоположные друг другу эмоции. Первым вышел насупленный Соловьёв, который за воротами чрезвычайки зло выругался:
– Пошли к чёрту! Пусть ищут кого-то другого, кто будет это исполнять…
Шёл с задумчивым лицом Говырин, печальным и растерянным казался инженер Родионов. Злым и решительным был Смольников. Не знал тогда комиссар Смольников, что и его самого ждёт та же участь, что и Великих гостей. И даже еще худшая, потому что его убьёт
