от угроз к плачу без обертонов.
Трезвый.
Не псих.
Во страху было!
Кашель, хрип, жгуты гноя из легких.
Кастрюля за приступ.
В бронхах грязевой гейзер, температура за сорок.
Абсцедирующая пневмония.
Участковая – накануне. Выписала лекарство, вон, рядом, на тумбочке…
ТАБЛЕТКИ ОТ КАШЛЯ.
Довез живым.
И там смогли, вытянули.
Не пропустив, впилила нам в борт.
Отдышалась: накапайте корвалола…
Выяснилось – третье ДТП за год. Больше, утверждает, не попаду – сколько ж можно?
Надо, надо было накапать.
Чтоб надула.
Отключили воду на станции.
В обед огласили вердикт: дай бог под утро!
Позвонил в районную администрацию, представился главврачом…
Дали через сорок минут.
Даже мелкий начальник любит ввернуть, что у нас работа без права сна.
Дескать, койки ваши со станций – в любой момент!
В идеале: скамья, получивший вызов выходит, остальные сдвигаются ближе к двери.
А освобожденную площадь можно в аренду сдать.
Истинно свободны – неизлечимые.
Из тех, кто еще ходить может.
Чужеземный премьер привез беременную жену, и к ней немедленно кардиологов прикрепили.
А ну как рожать начнет?
Сутки за ней ездили, поссать сходить не могли: сказано же – неотлучно!
Линия, естественно, без спецов: шоки, инфаркты…
Неплохую жатву смертушка собрала.
Врачей обязали сдавать зачет.
Высокопоставленной медсестре.
Угасал барин.
Скорая ежедневно.
Официально: «Плохо онкологическому».
На деле – меняли калоприемник.
Реаниматологов посылали.
Обещанный грипп.
Тупенькие, смешливые кисы с тридцатью семью и тремя.
Вечером в основном.
Форточки наглухо.
Откройте, вы ж духотой только усугубляете.
Мы потом, говорят.
А в глазах: ишь что удумал!
Продует же.
Под двумя одеялами.
Многие, живя с удобствами, моются раз в неделю.
По субботам.
Как отцы их и деды.
Старухи.
Сантиметровой толщины ногти на пальцах ног.
Слоями.
Как торт «Полярный».
Слегла коллега с печальным диагнозом.
Даже заведующая вздохнула:
– Жаль! Еще одной единицы не стало…
Правительственная резиденция. Банкет. Поплохело участнице.
Послали нас и кардиобригаду вдогон.
Разобрались,
