style="font-size:15px;"> Пожар. Хрущоба. Третий этаж.
Горит кухня с прихожей.
Балкон, дети, восточная женщина.
Орет, рвет волосы, мечется.
Снизу в тридцать глоток: да уймись ты – ребятишек пугаешь! Сейчас снимут вас!!!
Невменяемая.
Хватает малышей и вниз, одного за другим.
Народ под балкон, как голкиперы…
Незабываемо.
Повально:
Звонят старикам; те, как водится, сетуют на здоровье, а им скорую.
Задыхается, теряет сознание, боли в сердце…
Вваливаешься всклокоченный, а там и не в курсе: не вызывали мы, говорят.
А кто?
Дочка, наверное. Она не с нами живет…
И перезванивает потом: мол, как там?
Божья роса, епт!
Обострятся, ухудшатся, належат осложнений и скажут в глухой ночи: не хотели вас беспокоить…
– Ну и не беспокоили бы.
– Так плохо же!
– Сразу б и вызвали.
– Так беспокоить же не хотели!
Бесконечно.
Как космос.
Мужчина, тридцать два, звонит из гостиницы.
Покусали клопы.
Отказали.
Истерика.
Звонок в горячую линию.
Потом звонок из Райздрава.
Съездили.
Повод: «Укус насекомого».
Диагноз: тот же.
Могу поклясться.
Сочувствовать вредно – наполнятся значимостью, начнут «тыкать»…
Некоторые старушки сушат на батарее использованные прокладки.
Из экономии.
Маразм, несомненно, но вдуматься…
Наведалась СЭС.
Запретила посуду.
Ввели морфин на инфаркте. Забыли ампулу. Хватились поздно – уже ведро вынесли.
Зажав в зубах фонари, фильтровали мусор в помоечном «бэтээре».
Нашли.
Госнаркоконтроль беспощаден…
Иной раз не попрет – и целый день мордачи с багровыми шеями.
– Слы-ы-ышь, кома-а-андир, ты там, кароче, чё как…
До конца смены корреспондент не выдерживает.
Сбегает ближе к полуночи.
Два приказа.
Первый: демонтировать аппаратуру с истекшим сроком, пусть даже рабочую.
Второй: на вызова надевать колпаки. Всем поголовно – будут проверки.
В один день оба.
Подкравшись, заведующий фиксирует на видео задремавших.
И лишает премий – спали в дневное время.
Летами юн.
Перспективен.
Мечта.
Уложить президента в «газель» и прокатить с километр.
Чтоб почувствовал.
Раньше, на светофоре, дожидаясь
