единственный шанс достойно пристроить тебя, что б ты ни в чём не нуждалась и жила как тебе того захочется.
– Но я не хочу замуж, дедушка! – вновь выпалила я, наконец, заметив чашку в своих руках, в миг от неё избавилась, поставив оную на стол.
– Я знаю, дитя, но это лучшее что я могу тебе предложить из открывающихся перспектив.
– Но я могу пойти работать, ты напишешь мне рекомендательные письма, выдашь мою бумагу об образовании, ты сам говорил, что я умная и способная. Я справлюсь, дедушка, пожалуйста.
– Нет, дорогая. – впервые лицо старика отразило его истинный возраст и стало видно, что он действительно очень стар и возможно болен, эти тёмные тени под глазами, набрякшие веки, бледные бескровные губы и жилка на шее, что пульсировала с такой неистовой силой, что гляди-того лопнет. – Я желаю для тебя лучшего и не хочу, что б ты мучилась снова. Я, конечно, могу сделать всё, как ты просишь, выдать тебе аттестат, написать рекомендации, но ты даже не представляешь, как тяжело тебе будет. Ты будешь получать гроши, голодать, мёрзнуть, жить непонятно где. Я не могу этого допустить.
– Тогда зачем ты учил меня? – в негодовании воскликнула я, вскакивая из-за стола.
Старик молчал и смотрел на меня так… как никогда не смотрел, будто побитая собачонка. Может он и сам не знал, зачем взялся обучать сиротку, а может, знал, но не был готов поделиться этим со мной. Я ещё немного походила по кабинету, меряя его шагами, и заламывая руки, но так ни к чему и не придя, вновь уселась на стул:
– За кого ты хочешь меня выдать?
– Я ещё не знаю, но я буду очень тщательно подбирать для тебя будущего мужа. Ведь он должен будет не только заменить меня, но и обеспечивать вашу будущую семью. – заверил меня Хью, вновь вернув своему лицу былую жёсткость. Я покивала и как в тумане поднялась с места, направляясь в свою комнату. Там я ещё немного походила из угла в угол, размышляя над сказанным. В глубине души я понимала Хью, но не более. Пусть мне было уже восемнадцать лет и многие приличные девицы уже давно повыскакивали замуж. Но я таковою не являлась и приличной стала считаться лишь после того как старик дал мне свою фамилию и справил соответствующие документы, а до этого меня даже как человека не существовало. О каких тут приличиях может идти речь? Не задёрнутые на ночь шторы пропускали в комнату лунный свет, я подошла к окну и закрыла их и лишь после этого зажгла лампу. Яркий свет тут же выхватил небольшое овальное зеркало, что старик заказывал специально для меня и моё отражение, что испуганным зверьком застыло напротив холодной глади стекла. Личико сердечком, остренький подбородочек, пухлые губки, складывающиеся в бантик, маленький носик, кончик которого чуть вздёрнут к верху, из-за чего немного похож на пятачок. Большие голубые глаза в обрамлении длинных пушистых ресниц, и каскад длинных волнистых светло-русых волос. Ни чего особенного, обычная миловидная девушка, которых полно на улицах города. Небольшой рост и тоненькая фигурка с уже вполне
