каким-то своим делом), такой человек проваливается в свое детское состояние брошенности. Умом он вполне может понимать, что ему и без супруга есть чем заняться (встретиться с подругой, почитать книжку), но его «детская», нерациональная часть оказывается чрезвычайно напуганной, как в те, прежние тягостные моменты. И эта особенность приводит к формированию «мертвой хватки», толкает к нападению[6].
Марина знает, что рабочий день ее мужа Михаила заканчивается в 18:00. Она как-то ездила к нему в офис (чтобы вместе отправиться в театр) и знает, что путь от работы до дома занимает около часа. Начиная 19:00 Марина, как правило, начинает чувствовать тревогу. Если на часах 19:15, на нее, обычно уверенную в стабильности их брака, начинают «нападать» разные фантазии: что муж ее разлюбил и встречается с другой женщиной, что он тяжело заболел и его госпитализировали. Пока Марина находится в ожидании супруга, на нее находит несколько волн страха и ярости. В те дни, когда муж утром заранее предупреждает ее о том, что задержится, она склонна сердиться на него уже с самого утра. Иногда она фантазирует, как можно было бы отомстить мужу: уехать куда-нибудь и не предупредить.
Детство «контрзависимого» тоже, похоже, не было безоблачным. Иногда такие дети тоже оставались одни слишком долго, но сделали из этого другой вывод: что жизнь – в целом трагичная и мрачная штука. Тогда надеяться ему ни на что не стоит, а включаться в отношения – это только «подставляться» под будущую боль расставания.
Однако чаще будущие «отстраняющиеся» супруги росли в семьях, где значимые взрослые были слишком навязчивыми по отношению к ребенку, их было «слишком много». Они могли, например, транслировать ребенку, что окружающий мир слишком опасен, поэтому нужно все время находиться рядом с родными. Могли давать понять сыну или дочери, что «видят их насквозь». Могли часто и бурно ссориться на глазах у ребенка. Могли много и непредсказуемо критиковать или упрекать. В любом случае, вероятно, они делали что-то такое, что мальчику или девочке частенько хотелось отползти в свою комнату, закрыть дверь и прийти в себя в одиночестве. Мировоззренческое решение таких людей противоположно тому, что понял для себя зависимый, и звучит так: «Не стоит слишком приближаться к другому человеку, это рискованно. Я в безопасности, когда я один, сам по себе».
Ольга обратилась к психологу с жалобой на супруга. Несколько лет назад он предложил ей пожениться. В их отношениях было много нежности и непредсказуемости. Борис чрезвычайно болезненно воспринимал любые попытки жены согласовать время ужина или совместных поездок в гости, усматривая в этом намерение контролировать его жизнь. Если она звонила ему в рабочее время и спрашивала, к какому времени разогревать ужин, он приходил в ярость. Дело дошло до откровенной провокации: Борис сказал, что уезжает в командировку на два дня, а пропал на неделю, отключив телефон. О том, что с ним все в порядке, Ольга узнавала по его публикациям в соцсети.
Чтобы помочь этой паре и разобраться в отношениях Бориса с женой,
Подробнее о первом типе травмирующих ситуаций – в книге:
