удивился Ярополк. – Еще и года не прошло, как ты в прошлый раз батюшку навещала.
– Болеет он, – был ответ. – Лучше с ним буду, чем с супругом, которому не нужна вовсе.
Судя по ее тону и взгляду, брошенному исподлобья, она ожидала, что Ярополк станет удерживать ее и отговаривать, но он лишь вздохнул, как бы смиряясь с неотвратимостью, и произнес:
– Если отец хворает, нужно его проведать. Поезжай, Гертруда. Получишь все, что необходимо для дальней дороги.
– И подарки? – быстро спросила она.
– И подарки, и охрану, и сопровождение достойное, – сказал он. – Сейчас же пошлю гонцов, чтобы без препятствий путешествие прошло.
Решив, что на сегодня общения с женами с него достаточно, Ярополк выдумал себе неотложное дело и вышел, не дожидаясь, пока Ирина и Гертруда сами покинут покои. Спустившись во двор, он обнаружил, что появился там очень своевременно. Младший брат, любивший лихую скачку по бездорожью, срезал путь и, обогнав свиту, примчался к воротам детинца первым. Стражники, помнившие княжеского сына, пропустили его беспрекословно и, расплывшись в улыбке, наблюдали, как братья обнимаются, хлопая один другого по спинам. Из их сердечной встречи можно было заключить, что глупые детские раздоры давно остались позади.
Старший и младший Святославичи были не похожи меж собой, насколько могут не походить друг на друга ночь и день. Если Ярополк отличался некоторой дородностью и смуглостью, то Владимир был строен и легок, как лещина, а лицо его не потемнело от загара даже к исходу лета. Первый был темноволос и кудряв, второй носил волосы, напоминающие солому и достающие до плеч, покрытых багряным плащом. Глаза Ярополка не отличались цветом от спелых каштанов, глаза его брата принимали цвет неба, то голубея, то серея, в зависимости от погоды. Лица оба имели правильные, приятные, только черты старшего были как бы сглаженными и припухшими, тогда как Владимир отличался прямым острым носом с такой же прямой линией рта под ним. Он носил шелковистую бородку, чуть более темную, чем волосы. Ярополку было достаточно усов, загнутых вниз подковой.
– Владимир, братец! – воскликнул он, обхватив брата за плечи и отстраняя от себя, чтобы лучше видеть. – Дай полюбоваться на тебя. Какой же ты стал рослый да возмужалый!
– Так не отрок уже, – солидно проговорил Владимир, стараясь принижать слишком высокие ноты в голосе. – Жениться пора. Не все ж тебе с женами тешиться.
Скрывая неловкость за смехом, Ярополк поспешил перевести разговор в иное русло. Болтая о том и о сем, поднялись братья в палаты, почти не обращая внимания на дворню, толпящуюся в проходах, и родичей, съехавшихся в предвкушении знатного пира и наполняющих терем гудением, подобным тому, какое можно услышать в пчелином улье. Многочисленные дядьки, тетки, дальние братья и сестры, вплоть до десятой воды на киселе, все они знали щедрость и гостеприимство Ярополка, которыми спешили попользоваться. Некоторые навесили на себя кресты и выпустили их нарочно поверх одеяний, представляясь
