и дико захохотал.
Захохотал и я.
Потом мы пели под караоке советские песни. "Взвейтесь кострами, синие ночи", "Мой адрес – Советский Союз", "На дальней станции сойду". Эту, последнюю, спели три раза, так как олигарх утверждал, что песня обо мне. О моей поездке.
Полностью охрипнув, мы вышли на улицу. Николай изображал вождя революции и орал на весь Заневский остатками голосовых связок:
– Вег'ной дог'огой идете, товаг'ищи! Надо захватить почту и телег'аф! Впег'ет, на Зимний!
Затем Чувичкин решил довезти меня до дома. Причем сам. С этой целью он попытался отобрать ключи у появившегося из ниоткуда шофера, габаритами напоминавшего легендарный танк Т-34. Габаритный шофер улыбался, но ключи не отдавал. Олигарх собрался было начальственно нахмуриться, но тут я принял решение и сказал заплетающимся языком:
– Коля, мне рядом, я проветрюсь. Спасибо за вечер.
– Олежик, тебе спасибо, – едва не прослезился Чувичкин, – я давно так не отдыхал. Не забудь, у тебя завтра поезд.
– Пока помню, – успокоил я.
Купил у метро бутылку пива и отправился домой. По дороге пытался размышлять. Сегодняшние события внесли немалый сумбур в упорядоченную схему моей жизни. И неожиданная возможность эмиграции здесь была важна, как и мысль, что я получил реальный шанс получить полную свободу от сковывающих меня семейных уз.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Спи, моя Светлана
Утро было предсказуемо тяжким. Света попыталась затеять скандал, но когда я выложил перед ней пятьсот долларов (чувичкинский задаток, хорошо хоть, не потерял по дороге), она закрыла рот рукой и бессильно опустилась на стул.
Дело в том, что некоторое время назад, когда жена в очередной раз начала донимать меня вопросами, где бы взять деньги на какую-то ненужную, на мой взгляд, ерунду, я ответил, что в ближайшее время планирую подломить расположенный в нашем доме пункт обмена валюты. С тех пор Светлана постоянно ехидничала на эту тему: мол, когда уже? Почему, мол, в криминальной хронике нет соответствующих сообщений, а у нас новой квартиры? Так что, увидев нерусские деньги, мысль Светы двинулась в единственно возможном направлении: все, доигрались. Сгорел Олежка. Впереди Бутырка, передачи с теплыми носками, напильник в батоне, "на черной скамье, на скамье подсудимых".
Меня Светино заблуждение устраивало: оно сбивало эмоциональный накал, вызванный моим вчерашним, мягко говоря, несвоевременным возвращением. Вернулся я около четырех ночи. Нельзя сказать, что раньше такого не случалось, но бывало это больше по молодости. В последнее время я как-то остепенился, и она отвыкла.
Поэтому я не сразу развеял ее заблуждение. Но когда все же развеял и намекнул, что мы, вероятно, сможем позволить себе в ближайшем будущем не очень дорогую машину, в нашей квартирке была разыграна сцена радости и обожания мужа-добытчика. Разыграна, надо сказать, так себе. Техника была хороша, но артистизм подкачал. Хотя мне был приготовлен царский завтрак, чего не случалось уже довольно давно.
***
Если
