моя стрижка представляет собой сантиметровый, идеально ровный ежик, вещь для меня абсолютно необходимая. Также в чемоданах обнаружились: электрочайник, мой единственный костюм-тройка и крем для ног.
– Света, а крем зачем? – задал я ненужный, праздный и лишенный, в ее понимании, практического смысла вопрос. Но мне было интересно проследить движение женской мысли.
– Ты будешь много ходить, появятся трещины. Помажешь кремом – пройдут, – ответила жена.
– У меня же никогда не было трещин, – возразил я, упиваясь своей логичностью.
– Будут, – зловеще пообещала Светлана и, обиженно забрав у меня крем, захлопнула крышку клавесина… в смысле, вышла из комнаты. Как всегда, пошла на кухню плакать.
Я никак не могу перестать реагировать на ее обиды. Тут бы мне поучиться у тестя, Светиного папаши. Что бы ни происходило, он остается абсолютно невозмутим. На атаки жены и дочери реагирует стоически и с достоинством. Можно сказать, по-королевски.
Мне вспоминается один случай. Тогда мы, молодые еще обалдуи, жили у Светиных родителей и, конечно, участвовали во всех семейных мероприятиях. В том числе и в уборке.
Когда в квартире, под руководством тещи, затевалась генеральная уборка, это было сравнимо с подготовкой театра к премьмере. Все мылось, стиралось, драилось, чистилось, а мебель, даже очень тяжелая, обязательно сдвигалась со своих мест. «Генералили» обычно с утра до позднего вечера, иначе было "не считово". На выходе примался только сияющий идеал, в ином виде результат не рассматривался. Устать до упаду было непременным условием, без этого уборка не мыслилась законченной.
В одну из таких «генералок» тесть был отправлен выбивать ковер. Его сняли со стены, положили на могучее тестево плечо, в руки дали колотилку, и наказали не возвращаться, пока в ковре прячется хоть одна пылинка. Мол, проверим потом, не обижайся, если что.
Егор Владимирович вынес семейное достояние на улицу, развесил на трубах, размахнулся и… его позвали приятели. Нет, пить они не стали, хотя это довольно удивительно и свидетельствует о его потрясающей стойкости. Тесть выпить был, в общем, не дурак, причем мог сделать это абсолютно спонтанно и в любое время суток. Но не в этот раз. В этот раз они просто обсуждали какой-то чрезвычайно важный вопрос. То ли неработающий карбюратор волновал их умы, то ли игра «Зенита», но увлеклись они настолько, что не заметили, как прошел час.
Из подъезда появилась теща. С подозрением осмотрев компанию и поведя чутким носом, она воскликнула:
– Егор, что же ты так долго. Выбил? Мы все помыли, ковер вешать надо.
Егор Владимирович понял, что если скажет правду, за жизнь его никто не даст и ржавой копейки. Поэтому он мобилизовался и ответил, изображая некоторую одышку:
– Так луплю без продыху. Знаешь, сколько там пылищи!
Теща, выразив лицом радость, тут же сменила ее на деловитость:
– Ну, так снимай и неси скорей, дел еще сколько!
Тесть снял
