style="font-size:15px;"> «Привет, Сэм, как поживаешь? Хочу пожелать тебе счастливого Рождества»
«Привет, Натали, спасибо. Тебе я тоже желаю всего самого хорошего»
Голос у него был таким печальным, что я не выдержала – спросила:
«У тебя все хорошо, Сэм?»
«Не все, но пока жив, – прозвучало это невесело, – ладно, ты-то как? Как отец?»
«Ничего нового, – и тут я вдруг решилась: – Может, встретимся, посидим в кофешопе?»
Он помолчал пару секунд – наверное, соображал, как потактичней сформулировать отказ, – потом мягко ответил:
«Знаешь, сейчас из меня плохой собеседник, давай как-нибудь в другой раз. Извини, Натали»
Его ласковый отказ заставил меня почувствовать себя девочкой, которая вешается на шею взрослому мужчине, а тот не знает, как он нее отвязаться. Возможно, в какой-то мере так и было – ему тридцать пять, мне двадцать один. Но мне известны пары и с большей разницей в возрасте. Может быть, его отталкивает мой не по годам юный вид? Нельзя сказать, что я маленького роста, но незнакомые люди постоянно принимают меня за девочку-подростка – из-за тонкой кости и больших, как у куклы, глаз, придающих моему лицу глупое детское выражение.
– Наташенька, ты уже вернулась? – постучав ко мне, позвал папа, и сразу же боль, вытесненная на время мыслями о Сэме, резанула с новой силой. Папа, папочка, как же я могу сейчас думать о чем-то, кроме тебя?
Думаю, ему было хуже, чем он говорил, но мне хотелось верить каждому его слову, и я верила. На следующее утро вид у него был довольно бодрый, и мы, как и планировали, выехали в Порт Артур. Я вела машину, папа дремал, откинув назад сидение. Мне показалось, что дорога не сильно его утомила – во всяком случае, сразу по приезде мы пообедали в информационном центре, и аппетит у него был неплохой.
Выйдя из центра, мы миновали наполовину разрушенное здание бывшей тюрьмы и по причудливо бегущей тропе дошли до хорошо сохранившегося храма с острыми башенками.
Развалины бывшей тюрьмы в Порт-Артуре
Церковь, где молились заключенные и охранявшие их солдаты
Один из туристов, бродивших по зеленым просторам, любезно сфотографировал нас вдвоем на фоне зубчатых стен, а потом папа неожиданно присел на каменную скамью и попросил:
– Давай, возьмем вагонетку, Наташенька.
– Вагонетку…
У меня перехватило горло. Нанять вагонетку для людей с ограниченными возможностями было проще простого, но в мозгу никак не укладывалось – папа с его неуемной энергией и вагонетка! Три года назад, когда мы приезжали сюда с дядей Ромой Марудиным, папа заставил нас подняться по крутой лестнице в дом губернатора. Мы с дядей Ромой, помню, стояли потом на террасе дома и, высунув языки, никак не могли отдышаться, но папе было хоть бы что, а теперь… Он посмотрел на меня и спохватился:
– Я пошутил,
