style="font-size:15px;"> Но даже не арфы были главным украшением комнаты.
– Женевьева, – сказал его высокопревосходительство, расплываясь в беззащитной улыбке любящего отца. – Женевьева, позволь представить тебе господина Олоннэ. Это тот самый человек, что пришел на помощь нашему сорванцу Анджело.
Девушка была красива, это Жан-Давид признал сразу. Он инстинктивно подобрался, как это делает каждый мужчина при появлении существа женского пола, заслуживающего хоть какого-то внимания.
Да, красива и умна.
Он сделал этот вывод всего лишь из того, как она к нему подошла. До того, как она произнесла хотя бы одно слово.
Женевьева осторожно, неакцентированно приподняла руку, не уверенная в том, известно ли эспаньольскому буканьеру, что руку дамы, приподнятую при знакомстве, принято целовать. Ей не хотелось его обижать, если ему неизвестны подробности куртуазного обхождения.
Жан-Давид наклонился и коснулся смуглой кожи сухими губами.
Женевьева решила, что этот буканьер не совсем буканьер.
– Очень рад, мадемуазель.
– Так это вы спасли моего брата? – спросила мадемуазель де Левассер, безумно досадуя на себя за то, что ей не пришло в голову ничего, кроме этого банального вопроса.
Гость мягко улыбнулся, развел руками и сказал, что отнюдь не считает свой поступок античным подвигом.
Женевьеву разозлило это спокойное великодушие. Глаза ее слегка сузились.
– Скажите, а что вы сами-то делали в столь поздний час в столь подозрительном месте?
Жан-Давид не желал подобных вопросов, но был вполне к ним готов.
– Я искал врача. Мне сказали, что Фабрицио из Болоньи знаменитый лекарь.
– Будь он даже не очень знаменит, другого на острове сейчас все равно нет, – вмешался в разговор губернатор, озабоченно покусывая пухлую верхнюю губу, – а ведь было трое.
Жан-Давид только кивнул в подтверждение этих слов.
– Вот вы скажите мне, месье Олоннэ, кому это могло понадобиться убивать всех наших лекарей, а?
– Представления не имею.
– И главное зачем?!
– Тем более.
– А вы тяжело больны, месье Олоннэ? – поинтересовалась Женевьева.
– Нетяжело. У меня бывают приступы лихорадки – последствие моего пребывания на Эспаньоле. Тамошний климат оставляет желать много лучшего.
Его превосходительство терпеть не мог разговоров о болезнях.
– Не знаю, какой там климат, вряд ли он сильно отличается от нашего, а вот какую баранину нам сегодня подадут… – Он профессионально чревоугодническим движением закатил глаза и слегка закинул голову. – Приходите, месье Олоннэ, обедать. Общество соберется хоть и обычное, но приличное. Капитан порта, господин настоятель. Господин Дешам, господин Лизеразю, наши денежные мешки.
