то! – Тритон приосанился, забыв про обиды. – С папашкой, значит, и брательниками. Я сильный! С семи лет в матросах…
– Залива… – начал было Эвримах.
Амфитрион, не оборачиваясь – как умел это делать дедушка Персей – показал ему кулак, и Эвримах заткнулся.
– А в Тиринфе ты как оказался?
– Дык с папашкой я! Он к вашему, значит… К Персею. Он там, а я жду.
Тритон поразмыслил и уточнил:
– Тут.
– Зачем?
– Папашки нет, вот и жду!
– С тобой все ясно. Отец твой зачем к Персею пришел?
– Ну ты совсем глупый… Воевать пришел.
– С кем?!
На миг почудилось невообразимое: какой-то кормчий, отец придурка-Тритона, прибыл в Тиринф, чтобы объявить войну Персею Горгоноубийце. Сейчас выйдут на двор, шлемоблещущие, и сойдутся на копьях… К счастью, Тритон развеял это дикое подозрение, заменив его на еще более дикое:
– С гадом этим… С Косматым. С кем же еще? Папашка раньше боялся. Винище год лакал. Неразбавленное. Орал ночами – я аж прятался. А потом как даст кулаком в стену! Все, мол. Иду, значит, к Персею. Косматого бить. За наших утопленников. Айда со мной, болван? Ну я и айда. Куда ж я без папашки?
От слов парня Амфитриона пробрала дрожь. Косматого бить? Танцует во дворе одержимая – эвоэ, Вакх! Ветер пахнет кровью – эвоэ, Вакх! Топчут кони грозного Ликурга – эван эвоэ, Вакх! Слишком много за один день для впечатлительного мальчишки. Может, потому и вступился Амфитрион за пришлого, потому и развязал язык пустоголовому здоровиле: слушать бесхитростные байки про волны и корабли. Забыть о вакханалии, о грозовой туче над Тиринфом… Не получилось. И тут – Косматый. Неужели это и есть проклятие?
– Ты ничего не путаешь? С чего бы кормчему воевать с Косматым?
Тритон в ответ осклабился – мол, меня не проведешь! Из уголка рта на хитон закапала слюна, но парень этого не заметил, увлечен беседой. С ним говорили, его слушали; он – в центре внимания! Связная речь давалась Тритону с трудом, но он очень старался.
– Дык все ж знают! Про Персея. Что они с Косматым… ну… Враги, значит! Вот папашка и решил… К Персею, да. Чтоб тоже, это… Косматого по шее! За брательников, за команду нашу… Мы ж не знали, что он… Ну, продать хотели, не без того… А он, гадюка… наши потонули-то, значит, – Тритон шмыгнул носом. – На дно пошли. Одни мы с папашкой остались. Чисто сироты. А мы ж пираты, мы за своих глотку рвать должны…
– Пираты? – ахнул Амфитрион.
И больше не перебивал.
ПАРАБАСА [15]. ТИРРЕНСКИЕ ПИРАТЫ
Икария скрылась за горизонтом. Ладья переваливалась на пологой зыби, как баба на сносях, ковыляющая по гальке берега. Корабль забирал на восток, в сторону не видного пока острова Самос. С небес исправно жарил Гелиос – из каждой волны подмигивал, слезу из глаз вышибал. На небе – ни облачка. Сплошь выцветшая бирюза, без единой белой трещинки. А вот поди ж ты – упала на море дурная муть. В пяти стадиях не разглядишь ничего: парное молоко…
Что
Парабаса – букв. «отступление» (от основной линии повествования).
